А я думаю: как же так? Старый дом они обновили – поставили фазенду со стеклянным обзором – хочешь сам живи, хочешь народ собирай, а у нее такая драматическая судьба. Три инфаркта. Вот и не успел познакомиться, не записал ее жизненные итоги. А ведь деревня нуждается в этом. Мы не хотим это знать, а деревня нуждается. Иначе получится как в городе: все живут рядом и никто ни о ком дальше своего носа не знает.

Но это дело города. А деревня всех своих должна помнить. И не только людей, а и дома сохранять. А если не сохранились – то хотя бы описать, как это было и из чего состояло. Это – моя максима. Я ею занимаюсь. Так, по велению души, как говорится.

Да вы сами пойдите на холм предков и обернитесь на этот дом, стоящий за речкой. Большая поляна, несколько дерев. Ничего не мешает взойти солнцу на востоке и зайти на западе. И весь день на этом лугу солнце. Луг венчает большая открытая веранда и дом при ней и великолепная сосна, что редкость в нашей местности – сосен здесь мало.

Далее идет новый белокирпичный дом с пушкинским фонарем XIX века на столбе перед входом. Туда похаживал Микки времен своей наивной доармейской жизни. Ходил с другом вызывать девушку-ровесницу, осетинку. Потом они шли в лес стрелять по консервной банке. Такие у них были прогулки.

А теперь он отслужил свое, отстрелял свое и, мне кажется, успел вернуться вовремя. А девушка вдруг отсюда уехала навсегда. Только пушкинский фонарь каждый поздний вечер включен. Что-то мне говорит, что это разбитая первая любовь. Но чем и кем – я не знаю. Сейчас, по сведениям женщин из очереди, там живет её мама.

А дальше живет большой нахал Толик, внутренне преданный нашему государственному любимцу Королеву. Толик божится, что Королев прогуливался перед своим домом, а навстречу шла с маленьким Толиком в коляске его мама. Королев, по-хозяйски откинув покрывало и увидев Толика, добродушно сказал:

– Я буду его крестным!

И не мудрено! В районе, где находился дом Королева, могли жить только проверенные люди. А мама Толика мама была парторгом предприятия. И якобы действительно Королев приходил на его крестины.

Мне нравилось в Толике, что он – первоклассный сварщик и всю жизнь проработал в этой профессии. А так же, что он следит за своей половиной дома – обил её сайдингом. А всё остальное мне в нем не нравилось: сильно пьющий, скандальный с женой. Видно, что каждый раз она в сердцах уезжает от него в город. А он живет воспоминаниями – какая его мать было отличный парторг и какая у них была дача во Владимирской области. Там на даче он провел с мамой всё детство.

А во второй половине этого дома живет Чибисова. На десятый год жизни в деревне мы вынужденно познакомились с ней.

На Дальнем Востоке она была лейтенант, у нее был взвод солдат приграничной службы. И наш Чибисов был вызван туда солдатиком проходить срочную службу.

Ну, как солдатиком? Он крупный такой был солдатик – 190 на 90. Влюбился в нее и забрал после армии сюда, в свою деревню. А это очень почетно для лейтенанта пограничной службы, которая уже пользовалась японской косметикой. И мы всё это по приезде лицезрели. И было это лет пять, не меньше. Мы так привыкли к ее лицу с японской косметикой, которую ей слали с Сахалина, что даже не узнали её на платформе.

Какое-то простое лицо. Она что? С ума сошла с таким лицом выходить из дома?

Нет, с ума она не сошла. А просто возраст вышел, и она оставила это женское баловство.

А муж покладистый оказался. Не пенял ей на это. Как пришел из армии – сразу пошел работать в город охранником в магазин. Там безбедно и проработал. И было у них два сына. Можно сказать, всё было у них хорошо. А тут ковид и один сын умер. И она пропала с улицы. Нет, еще как-то я видел – она за виноградом приходила под ручку с мужем. Еще бодрилась. А потом не смогла. Затворилась – и всё.