Возвращаться домой Анфиса в этот вечер не спешила, даже несмотря на то, что откуда-то со стороны Васильевского острова надвигалась чернильная туча, прошитая солнечными лучами.

Прошла по Старо-Никольскому мосту, свернула на набережную и побрела вдоль канала Грибоедова. Там ей вдруг захотелось постоять на горбу Коломенского моста. Лучше промокнуть под ливнем, но попозже вернуться в смрадную коммуналку.

Она всегда чувствовала себя на удивление спокойно перед дождем и не понимала, как люди могут прятаться под зонтами и бежать под крышу, чуть только закапает с неба. Но в эту минуту, глядя на воду, она не могла побороть в себе ощущение тревоги. Она боялась сделать что-то не так. Долго приноравливала локти к зеленоватым перилам, несколько раз меняла место дислокации на мосту. Потом вдруг подумала, что лучше не скрещивать ноги. Пару раз обернулась назад, как будто за спиной приземлялся неопознанный летающий объект. Ей всё время казалось, что от малейшего движения ее тела зависит судьба человечества или, как минимум, собьется чья-то «схема».

«Это паранойя, Анфиса!» – отругала она себя и прикрыла глаза, подставив лицо налетевшему ветру.

Сквозь ресницы она увидела, как что-то, похожее на птицу, пролетело над ее головой, закружилось спиралью и махнуло в канал.

– Ай, Володя! Держи обертку! – раздался за спиной заливистый женский смех. Кому-то еще в этот непогожий вечер хотелось промокнуть до нитки.

На другой стороне моста белокурая дама подкармливала мороженым своего спутника, эдакого моложавого вдовца с серебристой шевелюрой. Она то подносила эскимо к его широко раскрытому рту с подозрительно ровными зубами, то резко поднимала вверх, поддразнивая и громко хохоча. Тот принял правила эротической игры и делал вид, будто никак не может откусить лакомый кусочек. В высоту мужчина был как фонарный столб, да и по комплекции был близок к нему. Он то и дело складывался пополам, налетая на эскимо, и при этом приговаривал:

– Аааам! Ам! Сейчас съем! Аааааам!

Его светлые выглаженные брюки в сочетании с черной курткой и ее пестрый палантин да солнцезащитные очки на макушке не оставляли сомнений: встретились два одиночества на первом свидании. Анфиса не удержалась от умилительной улыбки, когда стареющий донжуан выудил из внутреннего кармана куртки алую розу.

– Цветок для прекрасной дамы за кусочек мороженого!

Прекрасная дама тихо пискнула и приняла в свои объятия розу.

– Володя, ты у меня такой фокусник!

Володя, не теряя зря времени, откусил от эскимо порядочный кусок, нарочно запачкав губы шоколадом. Причмокнул от удовольствия и подмигнул даме сердца. А та – кокетливо повернулась к нему спиной, показав Анфисе свое лицо. Сочный бутон поднесла ко вздернутому носику, взгляд кинула вверх и куда-то в сторону.

Анфиса не поверила своим глазам. Она резко отвернулась, искоса продолжая следить за парочкой. В очередной раз Петербург показал, насколько он тесен.

Маргарита Петрушевская собственной персоной. Оставалось только выйти из-за угла Вадику.

Задание осложнялось. Маргарита, которая скоро просто-таки обязана влюбиться в нескладного парня из Шушар, великолепно чувствовала себя в обществе нового кавалера.

Над мостом заурчала туча. Вода в канале покрылась мелкой рябью и вскоре словно закипела. Парочка с визгом пронеслась в одном шаге от Анфисы, обронив алые лепестки.

– Натоптала в коридоре, а кто за тобой будет убирать?

Вытирая лицо полотенцем, Анфиса равнодушно смотрела на большое разоренное гнездо, закрепленное на голове сотней невидимок. Она все время гадала, какой длины волосы у соседки, что ей удается соорудить такую объемную конструкцию. И расплетает ли их, чтоб хотя бы помыть, или засовывает под душ прямо так, большим комком?