– Есть один нудный департамент, прямо в Смольном располагается, – поморщилась Маша, притапливая в кружке пакетик с бруснивером, – угораздило нас однажды вести общее дело. С тех пор я без труда могу определить, где сидят вот такие, из наших. Запомни, Анфиса: если увидишь чиновничий кабинет, а на входе длинное и непонятное название комитета, управления или департамента со словами «по вопросам», «общественные», «предотвращение», «прогноз», «аналитическое» – значит, это они.

– Общественные организации, кстати, тоже зачастую из наших, – добавил стратег Жданов, набирая в тарелку курабье. – Недавно наткнулся на Общественный Фонд по сохранению целостности России. Как тебе?

Множество мелких департаментов открывают по специальной лицензии бывшие внештатники или выходцы из крупных специализированных организаций. Они арендуют тесные кабинеты в дешевых бизнес-центрах, маскируются под парикмахерские и обувные мастерские, а то и вовсе работают на дому. Амбициозным директорским детям стартовать куда проще: родственные связи тут ценятся не меньше, чем у нотариусов. Последние, кстати, тоже в этой отрасли или близки к ней. Для Анфисы это стало откровением. Она, наконец, поняла, зачем в принципе нужны нотариусы.

– Вот в этой папке у нас обнаженка хранится, – сказал сисадмин Макс Безруков, настраивая Анфисе компьютер.

Так она узнала, что обнаженка – это вовсе не то, о чем можно подумать, а задания на корректировку чьей-то судьбы с максимально понятными, прозрачными условиями, то есть кондишенами. А если условия весьма неопределенные, как в задании с Вадиком и Маргаритой, – то это уже «глухарь». Он же поведал Анфисе, что бывают еще скоряки, то есть задания, которые выполняются в максимально сжатые сроки и, как правило, не связаны с серьезными последствиями. Тут можно походя, за мелкие бонусы к зарплате, выполнить пару простых действий в конкретных локах, то есть локациях, и в указанные таймы, то есть временные интервалы. Но если попалась продленка, да еще и глухарь – готовься к сверхурочным бдениям, нервотрепке и цейтноту. В таких случаях, как рассказал Макс, начинают просить те самые бланши, упомянутые разок на планерке, – это дополнительные полномочия для выполнения заданий. Ну, вдруг надо будет ликвидировать какого-то майна или секондера – тогда отправляешь депешу головнякам и получаешь либо не получаешь бланши.

По завершении этого ликбеза Анфиса подытожила:

– Значит, я теперь модератор из числа срочников, который по техничкам имеет дело с обнаженками и глухарями, меняет схемы майнов и секондеров с кучей запрещенок, придумывает для них локи и таймы в ожидании бланшей, чтобы довести скоряки и продленки до финалок.

Обилие англицизмов и полицейских жаргонизмов в терминологии отрасли объясняется просто. В руководстве сидят, как правило, бывшие дипломаты и чекисты. Последних, пожалуй, даже чуть больше. Это чувствуется по моторике управления. Даже одного рабочего дня хватает, чтобы заметить, насколько сильна тут бюрократия. Не столько в самой «Фортуне», сколько над ней. Особенно, если дело касается тех самых продленок. Каждый чих тут предваряют уведомление, служебная записка, докладная или официальный запрос головнякам. Отправляют депешу – и ждут заверенного печатью ответа. Анфиса пока не знала, как выглядит тот самый головной офис. Но ей он представлялся с ореховыми панелями в полстены, с громоздким лакированным столом под резным гербом и портретом президента, а вокруг этого стола – кряхтят птозные головы, усеченные галстуками. Они не торопясь перебирают запросы, голосуют по каждой строчке, надиктовывают что-то бестолковым помощникам. А если вдруг увидят, что на документе стоит не тот номер или слово «вы» написано с маленькой буквы, – с негодованием отправляют такую бумажку обратно. Может, из-за этой бюрократии у людей вечно не клеится личная жизнь, со здоровьем проблемы и на работе сплошное невезение? И, возможно, по этой причине Анфиса только с третьего раза смогла оформить загранпаспорт?..