Пани Людгарда чуточку подумала и решила не отвечать ни Смыку, ни тем более пану Тадеушу на их ценные замечания и продолжила дачу показаний. В отличие от теперь уж навсегда восьмидесятилетней Малгожаты Форемняк, у молодой учительницы помимо работы были и другие не менее важные дела, о которых она, конечно же, рассказывать не будет, потому как, во-первых, со случившемся они никоим образом не пересекаются, а во-вторых, ей, по-женски, непонятно, почему в Польше до сих пор не легализовали проституцию.

– Так вот, чтобы не сорвать коллегам праздник, я, втайне от руководства, подключила к работе учеников…

– Что вы сделали?! – Хором спросили Смык, Качмарек и пан директор.

– Да!!! – Людгарда сопроводила ответ кивком головы. – Но меня оправдывает то, что им были поставлены пятёрки в четверти. А ещё они считали, что синтезируют аспирин. А ещё я могла бы умолчать об участии в процессе детей, но, боюсь, это обстоятельство может быть как-то связано с тем, что произошло дальше.

Руками тех же мальчишек и девчонок полученный порошок прессовался в таблетки под неусыпным контролем трудовика Бартика. Правда, там всё ограничилось тройками по поведению – наглотавшись поднявшейся пыли, детишки развеселились, преисполнились и разобрали на мелкие детали пятитонный токарно-винторезный станок. Трудовик Бартик не мог им помешать, так как и ему самому в тот момент было очень весело.

– Многое становится понятным. Я уже сообщил Бартику, что он будет уволен, если не соберёт станок обратно. – Вмешался в рассказ пан Фабисяк. – И по дошедшей до меня информации, он уже подыскивает новое место работы.

– Это что же такое получается?! – Возмутился неприлично отъевшийся Мулярчик. – И за безобидный сон на рабочем месте и за стотысячные убытки у вас предусмотрены одинаковые наказания?

– Ну, да. – Спокойно ответил ему пан Тадеуш. – Будь иначе, я бы расстрелял вас прямо на месте… Спящего.

– Можно я продолжу? – Вмешалась пани Бузек, помешав тем самым пану Яцеку возмутиться ещё раз. – Пакет с таблетками был заперт мною в старом сейфе в химлаборатории. Ключ, как меня заверили, существующий в единственном экземпляре, я, вопреки правилам, не сдала охраннику, а унесла домой, ибо посчитала, что так будет намного надёжнее. А придя на работу вчера утром, то есть в среду, и открыв сейф, с ужасом обнаружила, что первитин пропал!

– Пропал в том смысле, что испортился? – Уточнил Влодьзимеж, которому ещё предстояло выяснить, что это за вещество и чем оно так примечательно. Он мог бы спросить у Бузек прямо, но устрашился осмеяния.

– Нет! Пропал в том смысле, что его похитили. Стащили. Приватизировали. Уволокли. Умыкнули. Прикарманили. Приделали ноги. Аннексировали. Спи… онерили!

Как выяснилось далее, Бузек на всякий случай заперла сейф и со всех ног рванула к директору за советом и помощью. Пан Фабисяк орал и без продыху царапал ногтями казённую мебель около получаса, а затем, вероятно таки выбившись из сил, предложил учительнице сделать вид, будто бы ничего не произошло, а там глядишь, и всё само собой рассосётся. А спиртное для предстоящего праздника он, со свойственной ему щедростью, так уж и быть, купит за деньги вычтенные из людгардиной зарплаты.

– Идея пана директора мне казалась толковой, но не дольше минуты. Потом я подумала, что пакетом мог завладеть кто-нибудь из учеников. Они-то думают, что это аспирин – вещь во всех отношениях нужная и хорошая. Случай из тех, когда детская наивность может кому-то аукнуться расшатанной психикой.

– Это ещё что за новость?! – Удивлённо прокричал пан Тадеуш. – Меня вы почему-то о побочных эффектах этого препарата предупредить побрезговали! А я ведь, между прочим, лауреат…