– Не совсем. Заключить с Тиром некоторое количество торговых соглашений, выгодных нам. Ведь не секрет, что широкого обмена товарами мы с соседним государством не ведем. Частые войны разрушили многие связи. А торговые соглашения, считаю, усмирят чернь. Мне не нравится молва, будоражащая их умы: в Тирии жизнь лучше, а у нас все плохо. Пусть они думают, что мы пошли навстречу им.

– Хорошая мысль, как драгоценный камень, требует огранки, – высказал сомнение Дион. – Но идея мне понравилась. Займись и этим. А отпускать Тира, или оставить в темнице уж предоставь решать мне.

Куратор сделал церемониальный поклон и удалился.

Ранним утром, когда солнце еще не взошло, но высветлило восток, первый вельможа пришел к дочери Диона и, удобно устроившись на предложенное место, сказал:

– Я получил разрешение у вашего отца на заключение торговых сделок с Тирией.

– Но какое это отношение имеет ко мне? – удивилась Иада.

Куратор расплылся в таинственной улыбке:

– Все идет как надо, моя госпожа. И вы имеете самое прямое отношение к этому. – И вновь он загадочно улыбнулся.

– Вы ведете свою игру. Это я понимаю.

– Конечно, но на вашей стороне. Дело простое: я заключаю с Тиром ряд соглашений в обмен на его свободу, а вы сбегаете с ним. – Куратор произнес последнюю фразу так, словно побег дело решенное.

Он внимательно посмотрел в глаза собеседницы.

– Я думала об этом, но каждый раз… Погодите, откуда вы знаете, что я замыслила сбежать? Я же никому не говорила.

– Логика, моя госпожа, простая логика, да и глаза девушки прекрасны, когда влюблены, они все и поведали. Ваше бегство нужно для создания единой Гондваны.

Иада вопросительно посмотрела на первого вельможу.

Куратор начал говорить:

– Уже давно в воздухе витает мысль о воссоединении двух стран. Она передается из уст в уста, пересказывается разными языками каждый раз на новый лад, но суть остается прежней: народ Гондваны желает жить в единой стране. Он не хочет быть ни в Дионии, ни в Тирии, не хочет беспокойно вглядываться в будущее, зная, что мирное существование – мираж, готовый растаять в любое мгновение. Сколько раз я слышал о единстве, но правитель отмахивался: все это пустой звук. И в то же время желаю спросить: сколько раз Тир и ваш отец, моя госпожа, начинали войны и заканчивали ничем, еще больше отчуждаясь? Множество. Сколько раз я слышал от мудрецов о единой стране. Да, миф о дне Гондваны – чаяние этих людей, надежда на лучшее будущее. А сын богов? Единый для всех? Как читать сей миф? Как еще один пересказ о единстве. Идеи витают в воздухе. Кажется, духи Вая переносят их из одних ушей в другие. Однако ничего не двигается с места. Властители молчат, хотя осознают, что пора менять взгляды. По крайней мере, в отношении вашего отца я уверен. Есть у него такие мысли, пусть он и говорит обратное. Вы сказали, моя госпожа, я веду свою игру? Верно. Я хочу, чтобы мой внук, который, я надеюсь, станет куратором, жил в Гондване. В единой стране. Мне нужно ваше согласие на побег и я все устрою. Я все беру на себя. Когда вы пересечете границу, я вернусь к Диону и расскажу, что случилось, представив случившееся немного в ином свете.

– Вы рискуете головой.

– Да, но… – Куратор тяжело выдохнул. – Но Совет и солдаты на моей стороне.

Он замолчал, ожидая ответа. Иада сказала: «Да». Куратор, встав, произнес: «И пусть боги помогут нам».

Именно с этого места исторические хроники теряют свою подробность. Да и было ли это? Было ли многое, рассказанное здесь. Известно одно: дочь Диона скрылась с Тиром в соседней стране. Куратор избежал участи забвения, как некогда не менее дерзкие его предшественники. Какие речи произнес он, чтобы успокоить властителя? Что обещал ему? Но в итоге Дион сказал: «Моя дочь захотела породниться кровью с Тиром? Хорошо, я проявлю благоразумие и терпение». Странное утверждение. Или логика сердца возобладала над логикой власти? Или все намного проще: в одиночку Дион не смог одолеть решения Верховного Совета, да и солдаты встали не сторону куратора.