– Неужели о Тире? – не веря, произнес отец.

– Да. Отпусти его.

Властитель еще больше удивился. Он думал, что просчитал все варианты, но эта фраза подобна подводному камню, пощечине или царапине на сердце. Дион скрыл эмоции. Он стал разглядывать дочь, словно перед ним каменное изваяние – красивое и изящное, но холодное и бездушное.

– Иада, – тяжело слетело первое слово. – Ты беспокоишься о Тире? Знай, я не причиню ему вреда. Не настолько я глуп. Конечно, отпущу его, но позже. Сначала отдам распоряжение послу, чтоб отправлялся в Тирию. Надо заключить мир. Понимаешь? Они нам – мир на моих условиях, мы им – Тира.

– Но честно ли так поступать?

– О чем ты? – отец нарочито придал голосу удивление.

– Вряд ли мир будет долог.

– Мир всегда хрупок. Или ты думаешь, что властитель Тирии нарушит слово?

– Нет.

– Погоди, а откуда такая уверенность?

Дочь не ответила.

– Я, Дион, властитель Дионии, знаю, как лучше, – прозвучал ледяной голос. – Логика власти говорит, что нужно поступить именно так, а не иначе. Логика сердца здесь не уместна, если ты это подразумевала под своим молчанием.

Дион собрался сказать, что беседа окончено, но продолжил тем же бесстрастным тоном:

– Мир по принуждению – насилие? Я так не считаю. Мой поступок позволит избежать войны. И я буду вести свой корабль-государство сквозь время. Ты считаешь, что путь властителя усеян цветами? Ты думаешь легко вести этот корабль через океан времени? Нет. Ведь впереди ждут не только спокойные воды, но и штормы. Можно снять с себя ответственность: бросить штурвал. Но скажи, кто поведет его дальше? Ты об этом думала? Поэтому внутреннему голосу, что говорит: «Отпусти штурвал», я отвечаю: «Нет», ибо одно неверное движение и корабль погиб. Какая-то неведомая сила держит меня. Так в шторм, когда гнев океана велик, когда корабль как щепку бросает с волны на волну, когда понимаешь, что бессмысленно глядеть вперед и направлять, ты все равно не отступаешься. Так что терпите. Вот только океан смилуется над нами, вот только солнце забрезжит из-за туч, мы увидим долгожданную землю благополучия и достатка. И в тот момент, когда она предстанет нашим взорам, нужно быть у штурвала, чтобы все поняли кто спас их. Во время бури у штурвала могут смениться множество правителей, но в суете их никто не заметит, а будут помнить только последнего человека, который оказался рядом с командой, когда океан утих. Один решительный поворот руля, один героический поступок – вот все, что требует логика власти. Подвиг совершить куда проще, чем превратить свою жизнь в подвижничество. Теперь, Иада, ты понимаешь? Так ведь? Я заключу мир и, если тирийцы его нарушат, то это будет на их совести.

– Все это рабство власти.

– Все это красивые слова! – сорвался на крик Дион. – Мира без власти не существует. Где, скажи мне, где он?! В умах гондванских мудрецов? Не верь наивной сказке, рассказанной Вирном. Этого никогда не случится. Даже боги враждуют.

– Они враждуют с Хаосом.

– Что ты хочешь сказать?

– Мы не можем победить Хаоса, но в силах изгнать господина небытия из сердца.

– Иада, – устало выдохнул Дион. – Как ты сможешь сделать сие? Борьба добра и зла – основа мироздания. Как победить Хаоса?

– Непротивлением злу. Не подчиняться ему, игнорировать его, всегда уходить из-под его власти, тогда оно погибнет.

– Хорошо бы так, но в жизни подобного не случается. Не принимай на веру, что говорят странствующие мудрецы.

– Отец, ты забыл о матери.

– Не приплетай сюда Лавию!

«Это уж чересчур», – разозлился Дион.

– Отец, ответь только на один вопрос: чем она тебя покорила?

– То странное и… – Дион на мгновение задумался. – Надчеловеческое или сверхчувственной, называй как хочешь, что исходило от твоей матери, Иада, могло пленить кого угодно, но я никогда не думал, что же это.