Мы так заболтались, что почти забыли о том, что нужно идти, и я вспомнил об этом только когда острая боль пронзила моё руку – в том самом месте с меткой. Рина тоже похоже ощутила нечто подобное, потому что взяла меня за руку и повела куда-то вглубь заведения, явно спеша. Трейглав шёл следом, и по лицу его я понял, что это будет то ещё представление.

Огромные троны из демонического камня возвышались над вами в ужасающей пустоте, зовущейся Местом Собраний. В отличии от нестерпимого жара и жуткого холода в остальном Аду, представляющем из себя огромнейшие долины с котловинами, в которых под неменяющимся небом работали демоны, данное место давило не физически, а психологически.

Здесь была Тьма в истинном и первозданном своём облике, пугавшая меня много сильнее телесных мук. И если те обширные долины вписывались в рамки безжизненного, жуткого и одновременно скучного места, это было Зло во всей своей красе, травящее сущности. Многие, ступив сюда, переполнялись Тьмой и умирали, проклиная весь мир.

Троны являли собой монументальное, но совершенно не зловещее зрелище. Огромные камни, берущие начало где-то на дне бездны и существующие с самого начала времён, которые Владыки использовали как свои троны. Я много слышал об их скрытой силе и потенциале, и множество легенд о том, что мизерное повреждение хотя бы одного из тронов губительно скажется на привязанном к нему фрагменту пустоши, но во всё это было трудно верить. Но в силе тех, кто на них восседал, сомневаться не приходилось.

Левый трон занимал Азазель, сидящий на нём с лицом скучающего философа. Он сменил наряд – на нём была тёмная мантия с серебристого цвета петлями, скрепляющими её подобно пуговицам.

На правом троне восседал Гибрулус, принявший облик мужчины лет сорока, в серебристой куртке, белой рубахе, чёрных брюках и кедах. Глаза его, две яростно вращающиеся точки, отбивали всякое желание смеяться. Была за Гибрулусом садистская слава, он был напорист и неистов как со врагами, как и с друзьями. Повергнув своего отца, Владыку дома Кровавого рассвета, он не только занял его трон, но и дал понять всем слугам, что не намерен с ними якшаться. Свой дом он переименовал в честь самого жестокого из императоров, когда-либо существовавших на Земле. Была в этом и очень злая ирония, ведь сам Гибрулус по натуре своей очень походил на Библейского Сатану, коим нарекали Нерона за его чрезмерную жестокость люди.

И, как и по законам всякой истории, самая колоритная фигура занимала непосредственно центр. Вот и сейчас центральный трон принадлежал юноше, разодетому, как Лондонский Дэнди. Но внешность очень обманчива – под маской самовлюблённого щёголя скрывался сильнейший из когда-либо живших демонов – Арстаино, правящий своим домом с самого его создания. Многие пытались свергнуть его и погибали. Этим, и ещё ужасающей силой, объяснялся авторитет Золотого ангела не только среди демонов в целом, но и среди прочих Владык, каждого из которых он пережил. Сила его была столь велика, что он мог находиться в форме человека не дольше трёх земных суток подряд, и по их прошествии его истинный лик полностью растворял иллюзию. Был он, казалось, вежлив и обходителен, но им правила невероятная гордыня. Кто смел задеть его самолюбие, не имел ни единого шанса спастись или убежать и умирал на месте. Потому никто не смел его гневить.

Помимо амбициозных правителей, в Зале собрались остальные сливки Ада. Все они так же предпочитали человеческий облик истинному. Было их порядка пятидесяти, в большинстве слуги, походящие на дряблых, довольных жизнью богачей, в дорогих пиджаках и роскошных сверкающих перстнях, с прилипшими к лицам лицемерными улыбками. Пахло от них дорогими духами, столь неуместными и резкими на фоне общей полифонии запахов. И никогда не расставались они с маленькими шкатулочками, в которых лежали договоры и игла для росписью кровью. Среди них выделялся лишь Гриздейл, худощавый демон, слуга дома Неронного рассвета, пробившийся с самых низов к верхушке благодаря невероятным амбициям.