– Это обязательно?! – отчаянно взвыл Артур, всеми силами упираясь и тормозя пятками.

– Это просто неприемлемо – быть таким здоровым лбом и не уметь таких элементарных вещей! – пыталась урезонить его Кристина, – Это ради твоей же безопасности и повышения уровня выживаемости! Потом мне ещё спасибо скажешь!

Артур немного поддался её напору и в конечном итоге оказался загнанным в воду по пояс. Кристина показательно забралась в воду подальше, расслабила ноги, позволила телу всплыть и раскинула руки в стороны.

– Видишь – проще простого, – заключила она, – Твоя очередь!

Парень тяжело вздохнул, но всё же начал предпринимать пока ещё совсем топорные и оробелые попытки хоть как-то, но всё-таки удержаться на воде. Его огромные руки и ноги то и дело комично вскидывались вверх и сильно баламутили воду. Кристина согнулась пополам, умирая со смеху. Картина была ещё та!

…Вдруг на пляже раздался жуткий, душераздирающий крик. А затем наступила страшная звенящая тишина.

Кристина тут же встала на ноги и начала пристально рассматривать полосу пляжа в поисках источника только что прозвучавшего неистового крика. Секунда-другая, и, наконец, она заметила на берегу двоих малышей лет четырёх-пяти, которые рыдали навзрыд и показывали своими крошечными указательными пальчиками куда-то в сторону воды. Кристина моментально перевела взгляд на реку позади себя. И вдали разглядела человеческий силуэт. Человек то и дело поднимал руки вверх, после чего опускаясь по воду с головой. Это повторилось несколько раз.

Недолго думая, Кристина бросилась плыть в сторону утопающего – нельзя терять ни минуты.

«Всё в порядке, всё будет в порядке», твердила она про себя, проворно пробираясь сквозь толщу речной воды.

Артур тем временем просто застыл на месте. Его-то уж точно никоим образом нельзя было назвать эмпатом, даже с натяжкой, он и сам это прекрасно понимал (особенно учитывая особенности его нынешней «работёнки»). Но в этот раз он будто не успел подготовиться к подобному событию и в итоге ощутил на собственной шкуре всю тяжесть нежданно-негаданно накатившего на него страха, ужаса, жалости и тревоги. Он искренне переживал. Причём не только за Кристину (что само по себе уже было из ряда вон выходящим явлением), но и за тонущего в реке человека.