Демократия и обед П. Г. Кабанов

Редактор Ксения Петровна Кириченко

© П. Г. Кабанов, 2018

ISBN 978-5-4493-7268-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Какой испытательный срок! Определяйте сразу: ад или рай. Чего мурыжить! На земле выбирать требовали и здесь заставляете! Почему, говорите, я могу выбирать? Смирно вёл себя? Но я же зарплату пропивал? Ах, не всегда. Тогда понятно. Ну ладно, что предлагаете?

Ад или рай?

Конечно, рай! Ой, стоп! А вдруг там плохо, что это я так сразу! Вдруг в раю вовсе не так, как о нём писали и говорили. Вы хоть покажите, что это такое!

И это – рай? Ну нет! Темните ребята! Где же тут рай? Пивной я не увидел, а мне надо срочно похмелиться. Я вчера так нарезался, что даже не заметил, как сюда попал. Без пивной рай не принимаю. Ну, если только где можно, так сказать, нелегально достать. Тоже нет? Тогда не пойдёт.

А что в аду? Пивная есть! Ура! И ресторан! Ну вы даёте! Какой разговор: ад – единогласно!

Нет, нет – не передумаю! Это каким же идиотом надо быть, чтобы передумать! Никаких если!

Да здравствует ад!

Кружку пива, пожалуйста! Как нет? А вывеска? Я понимаю, что здесь ад, но не до такой же степени! А вчера пиво было? Только позавчера? А, значит, бывает! Я подожду. Чёрт с ним, пойдёт и позавчерашнее. Похуже пил!

Пока схожу в ресторан.

Вот это, я понимаю, столики! Бокалы! А запах из кухни! А официанты! Прелесть!

Мне, пожалуйста, бутылочку шампанского, бутылочку водочки и что-нибудь закусить!

Наливаем! Почему не льётся! Официант, что это за фокусы? Как то есть – только к утру? А сейчас? Только смотреть? И сколько смотреть? Пока в обморок не упаду? А зачем? Как – сам выбирал? Ах, да. А если уйду? Закрыто до утра? А зачем? Ах, да – сам выбирал. А потом нальёте? После обморока?

Ну, ладно, хоть так. Я согласен. Как зря? Вы же нальёте! Как не выпьешь? Из бокала не льётся? А зачем? Ах, да – сам выбирал. Что, опять до обморока?

А завтра? Тоже самое? А когда кончится? Что значит – «никогда»?

А в пивной? Там же, сказали, что пиво бывает? Как это —«всегда позавчера»? Ведь позавчера вчера было завтра, а сегодня – послезавтра. Послезавтра позавчера означает сегодня. Что на послезавтра пива не готовят что ли? И готовят только позавчера?

Ну вы даёте! Что это за шутки? Ах, да, это же ад! Сам выбирал. Ну и влип! По полной!

Граждане, не пейте много! А ещё лучше – совсем не пейте! И запомните: ад есть ад! Жалко, что вы не слышите. Эх, граждане!

Он гордился тем, что всегда понимает обстановку. Он радовался повышению зарплаты начальникам, судьям и прокурорам, потому что он надеялся (и это ему обещали), что после этого начальниками будут становиться только умные и добрые, а судьями и прокурорами – только честные и неподкупные. Он ждал улучшения работы всех ветвей власти, несмотря на их разделение.

Он не возмущался, что начальство, даже самое маленькое, имеет персональные машины, содержание которых обходится дороже чем, если бы все они ездили на такси. Он считал: это помогает принятию эффективных управленческих решений, а значит, идёт на пользу ему лично.

Он с пониманием принимал повышение тарифов на газ, воду, тепло и электроэнергию. Он был уверен (а ему так и говорили) – это необходимо для улучшения работы коммунальных служб, а также для повышения благосостояния шахтёров, кочегаров, газовиков и электриков. Он заранее радовался за них.

Он не осуждал инфляцию, потому что где-то прочитал: у неё есть положительные стороны. И не сомневался в том, что именно этой стороной она повернётся в его сторону.

Он никогда не чертыхался при отключении воды, света и тепла, несмотря на продолжительность и неожиданность. В этом он видел проявление заботы о нём.

Он первым выходил на объявленные начальством субботники, хотя и знал: из средства воспитания коммунистической морали при социализме они превратились в дармовой труд при капитализме, но был убеждён: кому-то от этих субботников станет лучше.

Он думал обо всех. Он хотел, чтобы всем было хорошо. О нём самом не думал никто, но он об этом не догадывался.

Проверяющий. Так, покажите план антитеррористических мероприятий! Рассказывайте, что выполнено.

Директор. Это у нас налажено. Например, везде есть плакаты. Вот, пожалуйста. Видите? Ещё мы через каждые полчаса оповещаем, чтобы никто чужих вещей не брал, а сразу вызывал дежурного. Он всегда их проверяет сам. Пока обошлось.

Проверяющий. А как дежурный узнает, что это взрывчатка?

Директор. Вы шутите? Она же или тикает, или на бомбу похожа.

Вот ещё пункт мы выполнили: «Установить кнопку сигнализации». Установили. Если появится террорист, дежурный нажмёт кнопку, и через пять минут тут появится наряд милиции.

Проверяющий. Хорошо. А как дежурный узнает, что это террорист?

Директор. Вы шутите? Он же взорвёт что-нибудь и обязательно будет слышно. Не хочется о плохом. Может быть баньку организовать?

Проверяющий. Логично. Согласен. Смотрим следующий пункт: «Установить заграждение для проезда автомашин к зданию». Это что? Это те полуметровые колышки со шлагбаумом, которые перед площадью? Так ведь шлагбаум у вас всегда открыт!

Директор. Так это днём. И к тому же дежурный наблюдает, чья машина проехала. Если своя – проезжай, если террористы, то он выйдет и проверит документы. Если что – кати назад!

Проверяющий. Но у вас колышки легко сбить любой машиной. И потом, как дежурный узнает террористов?

Директор. Вы шутите? Номера машин будут кавказские, люди – бородатые и все с автоматами. Разве можно ошибиться? А у нас есть дубовые веники. Пойдет?

Проверяющий. Логично. Согласен. Но у вас заграждение только с одной стороны, а с другой можно проехать свободно.

Директор. Вы шутите? Террористы же не местные, поэтому ночью не разглядят, а днём, хоть и видно, но туда ехать гораздо дальше. Что ж они – дураки что ли? А как насчет пивка после баньки?

Проверяющий. Логично. Согласен. Есть, конечно, недочёты. Но в целом пойдёт. Молодцы! Дубовые, говорите?

В детском саду из клумбы кто-то вырвал большой красивый цветок и бросил на дорожку. Воспитательница собрала ребятишек и стала рассказывать им, что цветы рвать нельзя, что это чей-то труд, и вообще, природу надо любить. Потом в журнале она написала: проведена беседа на тему «Берегите природу!»

Ромочка Станков (а это он сорвал цветок) воспитательницу не слушал. Он в это время ботинком пытался засыпать муравья, чтобы посмотреть, как тот будет выбираться из кучи песка.

В школьномсаду перед кустом сирени с обломанными ветками преподаватель биологии платочком вытирала слёзы. Чтобы такое не повторилось в будущем, на педагогическом совете решили провести классные часы на тему: «Берегите природу!»

В 8-м «а» классе, где учился Рома Станков, подаривший школьную сирень знакомым девчонкам, классный час прошёл без него. Он в это время в подвале соседнего дома угощал своего приятеля пивом, купленным на сдачу, которую не отдал своим родителям.

В передаче «Берегите природу!» на государственном канале телевидения шла речь о плачевном состоянии российских лесов. Журналист с цифрами и фактами доказывал, что незаконные порубки, не только губят отечественный лес, но и лишают животных привычной среды обитания. На экране, выжимая слезы телезрителей, голодные медвежата жалобно звали медведицу.

Роман Станков (он же «Станок») передачу не смотрел. Он в это время командовал погрузкой не совсем законно спиленного им леса. В промежутках между командами перед его глазами иногда возникала картина сегодняшнего торжества в его не одноэтажном доме – торжества по случаю рождения его наследника. Сына назвали тоже Романом.

Люди! Берегите природу!

Звонок телефона заставил вздрогнуть начальника пресс-центра УВД Александра Ивановича Зеленкина. Он зашёл в комнату оперативников узнать, есть ли какие новости. И тут на столе зазвонил телефон. Ему бы не брать трубку, но сработала привычка.

– Полковник Михайлов. С кем говорю? – спросил голос из трубки.

– Майор Зеленкин, – произнес Александр Иванович. Обычно он мужчинам представлялся по званию, а женщинам по должности. Должность в глазах собеседника создавала образ интеллигента, а звание – мужественного человека.

– Так, майор, бери свою группу и быстро на Болотную, 87. Там наш старый знакомый – Батон. Задержите его. На всю операцию даю два часа.

Зеленкин знал этого решительного, немного грубоватого полковника из областного управления – его побаивалось всё местное начальство и даже оперативники.

– Есть, – четко произнес он в уже пикающую трубку, и… запаниковал: «Он же подумал, что я руководитель опергруппы! Как же я задержу уголовника, у меня даже пистолета нет! Всё – это конец! Меня уволят! Где же взять пистолет?»

Зеленкин засуетился, стал искать в столах. Нашёл оставленные кем-то наручники и сунул их в карман. Мысли мелькали одна за другой и беспорядочно двигали всеми частями его тела.

Он забежал в свой кабинет. Сунул в нагрудный карман несколько листков писчей бумаги. «Сделаю кляп в рот Батону, – подумал Зеленкин. – Может, я его уговорю сдаться, ведь все завидуют тому, как я умею красиво говорить? А если не получится? Тогда позову его, и, когда он будет выходить, дам ему подножку», – успокаивал себя Александр Иванович.