Через неделю жду. Не забудьте талончик на очередь!

Следующий!

Так, бахилы есть? Есть. Где брали? Надо было в нашей аптеке. Талончик на очередь есть? Есть. Вы же понимаете: иначе без зарплаты останусь.

Что болит? Ребра? Ударились? Больно говорите? Так, пишем: ушиб.

Чем лечили? Ничем не помогает? Не может быть! Зелёнкой мазали? Мазали. Йодом мазали? Что, тоже не помогает? И к бабке ходили, и не помогло? Надо же, я как-то ходил – помогло. Да, тут, видно, особый случай.

Интересно, а чем ещё мажут? Не знаете. Ну ладно. Ах да, вспомнил! Тут мне один больной два тюбика оставил. Говорит: очень помогают. Вот я их вам и выпишу. Так, пишем: хан-дро-ксид. Второй: фастум-гель. Вы ими сразу двумя и натирайте – через четыре часа (так вроде), а через неделю мне скажете, какой из них лечит лучше. И не забудьте талончик на очередь взять.

Да, чуть не забыл, ещё одно лекарство выпишу. Очень хорошее. Никто не жаловался. Так, пишем. Вот склероз! Как его там? Ага, пишем.

И прошу вас, обязательно в нашей аптеке покупайте.

Заведующая аптекой? Ну да, жена. А что? Это очень удобно. Утром на работу – вместе, в обед в столовую – вместе, вечером с работы – вместе. Удобно. Н-да…

Следующий!

Господин судья! Ваша честь! Здесь какое-то недоразумение. Как это – «незаконное увольнение»? Как это – «восстановить на работе»? Я уже приняла на это место дочку… Ну, вы знаете – кого. Вы же понимаете, что её уволить уже нельзя! А у Петровой было два выговора, поэтому я её и уволила, тут всё по закону. Первый выговор ей был за отказ участвовать в литературном конкурсе, посвященному десятилетию нашей организации. А что, я что ли за неё должна была писать стихи? Второй приказ был за нарушение формы одежды. Всем как сказали, так они и пришли. А она сказала, что ей это не идёт! Всем идёт, а ей, видишь ли, нет! Что оставалось делать – у нас же корпоративная культура! Без этого нельзя. Это же сейчас везде!

Один приказ устарел? Но тут, ваша честь, была уважительная причина. Этот приказ от 4 марта приходился на пятницу, а в следующем году 4 марта – суббота, поэтому пришлось приказ издавать 6 марта. Но это же – случайность, подумаешь – два дня! Главное суть – Петрова виновата.

И ещё: я не понимаю, почему это – «возместить моральный ущерб»? Разве я её обижала? Да никогда в жизни! Я очень вежливая. Это вы зря меня упрекаете. Вот, например, у нас мужчины-учредители не любят полных женщин. Объявили, что к нам едет один из них. А у нас работала Васильева – такая полная. И что мне было делать? Вы думаете, я её ругала. Нет. Я же понимаю, что ей до пенсии всего два года, что главное – не полнота человека, а качество его работы. Я её похвалила и очень вежливо попросила уволиться. Не думаю, что она обиделась. Она бы мне сказала.

А когда другой работник – Николаев – отказался участвовать в спартакиаде, начал говорить про права человека, я его тоже не ругала. Просто объявила реорганизацию и сократила его должность. Причем, как и положено по закону, предложила ему новую работу. Но он уволился – не устраивала новая зарплата. Всё прошло без криков. И с Петровой у нас никогда скандалов не было.

А вы говорите: надо быть повежливее. Я всё делаю, чтобы в коллективе вежливость была. Мы даже собрание проводили на эту тему. Я там так и сказала, что надо друг с другом обращаться вежливо, чтобы никакой критики в коллективе не было. Всем, кому что не нравится, лучше критиковать после увольнения, чтобы не нервировать коллектив.

Когда Петрова устраивалась, я сразу почувствовала, что с ней будут хлопоты. Я спрашиваю, где она раньше работала. И знаете, что она ответила? Сказала, что ещё не работала. Это же наглость – нигде не работать и сразу к нам! А ведь у нас зарплата приличная. Но что мне тогда было делать, если в этом отделе из пяти уволились трое? И вы знаете, все написали, что увольняются по собственному желанию! У меня работать некому, а они – по собственному желанию!