– Спасибо за прогулку. – Кристина аккуратно слезает с велосипеда и начинает возиться с замком. Её щёки раскраснелись, прядь волос упала на лицо, и Кирилл едва не тянется, чтобы убрать её.

– Может, стоит чаще по утрам выбираться в лес. Теперь я знаю, что там встречаются фейри.

– И мрачные стражи.

На миг они замирают в тишине утра, сблизившись на лесной прогулке. Но тут же эти хрупкие ощущения разбиваются окриком со стороны оранжереи:

– Кри-и-и-и-с! – Оттуда машет незнакомая девушка в рабочем сером комбинезоне, испачканном землёй. – Сюда! Кажется, опять настройки слетели! Нужна твоя помощь.

– О, бегу! Кирилл Романович… до встречи на занятиях.

– Как всегда, в четыре.

Кирилл смотрит, как Кристина спешит на крик подруги, оставляя за собой маленькие завихрения воздуха с голубоватым светом. И ему ничего не остаётся, кроме как признать права начавшегося дня со всеми его заботами и срочными делами.

Осенний ветер треплет волосы. Николай откидывает их со лба и плотнее запахивает пальто, чтобы скрыть ремень с ножнами и набедренную сумку с порошками и маслами. Многие стражи полагаются на магию и кинжалы, а вот Николай предпочитает сочетать заклинания с зельями. И даже носит с собой маленькое зелье, исцеляющее раны.

Тени травят саму магию.

После них заклинания не слушаются, а яд просачивается под кожу, оставляя на ней пятна будто от сажи, которые зудят, и ноют, и тянут. А порой и кровоточат так, что не остановить. Маг истощается и может умереть, если не выгнать этот яд.

Стражей же учат другим заклинаниям. Учат защищать кожу маслами и щитами, уворачиваться от стремительных существ, отыскивать в мире теней особые травы и корешки, на которых можно делать кровоостанавливающие настои. Николай ещё со времён учёбы интересовался алхимией, но понял, что заниматься только ей одной не хочет. Поэтому выбрал путь стража, но эксперименты с зельями не бросил, как и привычку брать с собой необходимый минимум.

Возможно, поэтому стражей недолюбливают и опасаются другие маги: мол, им доступны какие-то этакие тайны, которые они скрывают от всего магического сообщества. Конечно. Особенно как убивать теней. То-то набор в Школу стражей в этом году едва добрался до минимального количества учеников.

Николай на всякий случай проверяет телефон и едва заметно вздыхает. О студентах никаких вестей, и он считает это личным проигрышем. И каждый день ожидает, что исчезнет ещё кто-то. Рабочие чаты как всегда: стражи перекидываются сообщениями о прорывах, отписываются, кто вернулся со смены, подсвечивают подозрительные места для печатников. На Николая чуть не налетает какой-то прохожий, а он, засмотревшись на оповещения, поздно замечает. Так и теней пропустит. Убрав телефон во внутренний карман пальто, Николай осматривается. Серый пасмурный день навис над городом свинцовой тяжестью, ветер обещает скорый дождь. Здесь, в преддвериях Москва-Сити, ведётся очередная стройка, слышится шум бетономешалки и того, как что-то варят и сверлят. Вздымается вдалеке пыль, где-то сбоку грохочет электричка.

Для Николая Москва вот такая. Шумная, с рокотом машин и поездов, в вечном движении, с искрами, что сыпятся с рельсов, с запахом сварки, и в этом тоже есть своя стихия: самого мегаполиса. А магия – невидимый инструмент, по какой-то причине доступный только некоторым. И жители Москвы вовсе не догадываются, что каждый день по городу рассыпаются стражи, пытаясь уберечь их от опасности и тех тварей, которые, столкнувшись с обычным смертным, выжгут в нём жизнь и заберут её без жалости.

Николай останавливается под мостом. Улица перегорожена решётками и оранжево-белыми конусами, но вроде бы точка та самая. В ожидании Аманды Николай на всякий случай проверяет, нет ли здесь тонких мест – таких, где могут прорваться тени, например, учуяв следы ритуала, пролитую кровь или где раньше уже вскрывали печать. Иногда Николай думает, что за столько веков граница между этим миром и миром хаоса давно стала решетом. Печатник из него никакой, но он мог отметить на карте опасные точки.