Одновременно началась череда неприятностей. Во-первых, произошел пожар на складе табака. Фабрика имела собственные склады для хранения табака на Дмитровском шоссе, в районе Бескудниково. Склады были довольно ветхие – одноэтажные, деревянные. Как обычно, загорелось ночью. Часть табака обгорела. Но даже не это стало главной проблемой. Пожарные не пожалели воды и залили табак. А мокрый табак в кипах очень быстро начинает гнить. Речь идет буквально о часах. Табак начинает преть, температура внутри кип повышается и начинается гниение и образование плесени. Меры нужно принимать экстренные. Всех подняли на ноги. Надо срочно спасать табак, ведь он был очень дорогим. Большая доля сырья поставлялась по импорту. В себестоимости продукции стоимость табака доходила до 80 %. Потери табака приводили к крупным убыткам. А если убытки превышали черту – уже подсудное дело. Это настоящая беда. Надо было срочно что-то предпринимать. Подмоченные кипы необходимо срочно разбить, то есть разделить полистно. А дальше-то что? Где-то в помещении расстелить листья и оставить сушить? А воздух влажный. Было довольно холодно – стояла ранняя весна. Да и где можно найти такое место, чтобы разложить столь большой объем табака? Решили, что нужно каким-то образом раздобыть оборудование для сушки похожего по структуре на табак продукта: сена или зерна. А как достать такое оборудование? Задача оказалась настолько нестандартной, что я решил заняться ею лично. Это сегодня с помощью Интернета можно многое купить, а тогда надо было доставать. Еду на ВДНХ в павильон сельскохозяйственной техники. Вижу подходящую машину на стенде – обычную зерносушилку. Обращаюсь к директору павильона, объясняю ситуацию. Он разрешил забрать оборудование, предложил лишь подготовить гарантийные письма. Все-таки отношения между людьми были совершенно другие, более человеческие. Этот агрегат и поставили в наш недостроенный корпус. По площади зерносушилка была где-то 200 кв. м. Никакой особой сложности она не представляла. В замкнутое пространство, в которое засыпались листья табака, через трубопроводы нагнетался горячий воздух от дизельного двигателя. Вся фабрика участвовала в спасении сырья. Поврежденный табак грузили на машины и везли на фабрику. Кипы разбирали на листья и сушили в зерносушилке. Но имелась еще одна проблема: как поднять табак на второй этаж. А ведь лифтов еще не смонтировали и везде работали строители. Мы договорились с крановщиком, и он нам на поддонах подавал табак строительным краном. Это являлось серьезным риском, нарушением всех норм техники безопасности. В общем, мы сумели спасти табак, потери оказались не столь значительными.

Но, как говорится в известной русской пословице, «пришла беда – открывай ворота». Очень скоро крупные проблемы начались у Войцеховича. Он, как я сказал, был яркой личностью. А для таких людей советский режим был очень опасен. Его заносило. Он не всегда соблюдал правила, которые существовали в то время. Например, звонил финнам напрямую[47]. Это не осталось незамеченным. Приехал как-то господин Толл. Михаил Демьянович пригласил его с женой домой. Жена Толла была владельцем бумажной фабрики в Финляндии. Это было нарушением всех гласных и негласных правил. Такие близкие контакты с иностранцами надо было согласовывать. Начальника особого отдела на «Яве» из-за этого случая вызывали в соответствующие органы. Так что наш директор состоял, как говорится, на подозрении. Став безраздельным хозяином на фабрике, он, видимо, отчасти забыл о строгих табу советского режима. Несдержанный и острый на язык, Михаил Демьянович позволял себе критически высказываться о существующих порядках в стране. Когда его предостерегали от прямых контактов с представителями иностранных фирм, возражал: «А почему я не могу это делать ради интересов дела?» Когда велись переговоры о поставке оборудования, на фабрике часто проходили встречи с участием руководителей внешнеторгового объединения «Тех нопромимпорт»