И точно, в следующий момент до меня донесся голос одного из наших монтажников:

«Да ведь тут удавишься от тоски! Нет, ты признайся, дед, за какие такие грехи тебе пришлось загреметь на старости лет в эту дыру!»

Что ж, разве не то же самое, хотя и в более мягкой, деликатной форме, хотел спросить у старика и я?

«Почему же – дыра? – ответил между тем второй голос, явно принадлежавший «начальнику станции». – К осени здесь поезда пойдут, ремонтную мастерскую построят, поселок заложат… А вообще, парень, я тебе так скажу! Если у тебя есть в жизни Дело, то нигде не пропадешь и не заскучаешь. Делу надо служить, парень, не за страх, а за совесть! А если нет Дела, то везде будет тоска и дыра. Ты уж мне поверь, я знаю, о чем говорю… – Судя по движению огонька, он поднялся: – Ладно, пора на боковую! Завтра много работы».

«А старичок-то интересный», – уже в который раз подумалось мне.

Ладно, вот вернусь со следующих отгулов, обязательно залучу этого философа из народа на беседу тет-а-тет!

Сегодня в это трудно поверить, но в те далекие «застойные» времена зарплату нам привозили прямо на трассу.

Причем, везли ее из Ташкента, из нашей главной конторы, в которой все мы числились.

Кассиршу, с полной денежной наличностью, сначала доставляли в ташкентский аэропорт, там она, уже безо всякого сопровождения, садилась в обычный рейсовый самолет и прилетала в Нукус, где ее встречал кто-либо из инженерно-технических работников участка.

Затем, на самосвале, опять же безо всякого сопровождения, с одним лишь водителем и пухлой сумкой денег, она объезжала в течение нескольких дней все объекты. Последней точкой на маршруте значилась, естественно, самая удаленная, устюртская трасса.

Вот и в тот день всё проходило по знакомому сценарию.

С той лишь разницей, что едва самосвал затормозил, как кассирша Валя высунулась из окошка и прокричала мне:

«Ну, что же вы стоите?! Собирайтесь! Вас срочно вызывают в Ташкент!»

«Срочно вызывают в Ташкент…» – в жарком воздухе, пропитанном глинистой пылью, это звучало подобно сладкой музыке.

«Поторопитесь! – нервничала Валя. – Не то опоздаем на вечерний самолет!»

Лично для меня причина столь экстренного вызова не являлась секретом.

Еще весной, находясь в Ташкенте, я побывал по повестке в военкомате, где мне сообщили, что нынешним летом на основании закона о всеобщей воинской обязанности я буду призван на службу как офицер-двухгодичник. Я все же предупредил военкома, что летом, скорее всего, буду находиться на дальнем объекте. На что он бодро ответил, что волноваться не нужно. Как только придет приказ, военкомат свяжется с руководством моей конторы и под личную ответственность начальника обяжет отозвать меня в кратчайшие сроки, хотя бы даже я находился у черта на куличках. («У черта на куличках» – это военком подметил точно!).

И всё же при всем своем желании составить компанию Вале я не мог.

Следовало передать бригадиру бумаги, ввести его в курс дела по части заполнения бланков…

Но главное, мне было стыдно бросать своих мужиков в этой Тмутаракани с поспешностью, недостойной инженера.

Нет уж, выдержу характер, проведу на трассе рабочий день до конца!

Вале я ответил, что ждать меня не надо. А начальству, мол, можно передать, что в Тахиаташ я выеду вечером, на нашей бригадной машине, а в Ташкент улечу завтра утром.

Собирая позднее в вагончике свою сумку, я выглянул в окошко и увидел «начальника станции», который привычно наводил порядок в своем маленьком хозяйстве.

Эх, не стоило мне откладывать разговор с ним «на потом»!

Вот так всегда бывает: думаешь, я это еще успею, но жизнь распоряжается по-своему.