Весной, девятого апреля, дети, особенно в деревнях, играючи проводили такой ритуал: мамы или бабушки пекли из пресного теста жаворонков, а мы бросали их на крышу сарая, затем залезали туда и собирали «птичек», подбрасывая вверх и ловя со словами:

– Жавороночки, летите, нам весну принесите. Нам зима надоела: хлеб, соль поела, мякину, солому, дрова – все сожрала.

Отовсюду слышались голоса ребят. Весело было до войны. Жаворонки наши, как камни были жесткие, потому что слеплены из воды и муки. Мама раскатывала круглую лепешку и оттягивала хвост и голову с клювом, а крылья уже потом в процессе делались. Дети, после игры в летающих птиц, съедали их с молоком, а кто и со сладким чаем. Только вот во время войны сладкого уже не кушали, хоть и очень хотелось, а жаворонков все равно лепили. Мальчишки повзрослее шли в луга за овраги, где росла солодка – это такое влаголюбивое растение, у которого сладкий корень, за ним—то и ходили девчонки с братьями. Корень порой достигал в длину до пяти метров и толщиной попадался размером с руку семилетнего ребенка. Вот он и шел заместо сахара. Брат мой лопатой ловко орудовал и быстро наполнял корзину.

Все в городе пили с корнями чай, но если кто-то лишнего корня налакомиться, то болели: становились желтыми и отекали. Копали корни осенью. В холодный подпал положишь и надолго хватало. В июле же ходили за чилигой, что росла кустами. Зеленая, она сладкая, мягкая и сочная, многие дети жевали ее и, отсосав сок, выплевывали. По осени ее срубали и зимой кормили ею скотину. Мы с братом серпом жали ее и приносили овечкам и корове. Чилигу заготавливали на зиму животным не только мы. Толстую и большую рубили, как хворост и топили этим печь – запах исходил сладкими духами, не то, что терпким навозом, когда топишь кизяком или соломой.

А в конце мая и начале июня все мы ходили в степи за тюльпанами и фиалками. Тюльпаны красовались желтыми, красными, розовыми бутонами, а синие фиалки свешивали свои головки, словно кланялись нам. Кто-то продавал букеты, кто-то просто дома украшал.

Помню случай: мама сшила мне из белого ситца платье – я в нем чувствовала себя принцессой: оно похоже было, шикарное и пышное, на платье Золушки на балу. Играла я с подругами на улице в скакалки, догонялки и тут подходят к нам старшие наши братья и говорят:

– Идемте с нами за цветами.

Мы с ними и пошагали, не взяв даже корзины. Тюльпаны я держала в руке, а вот для фиалок рук не хватило. Я подняла широкий подол платья и брат нарвал туда фиалок. Широкий подол все равно закрывал ноги и мне не было стыдно – вот какое оно у меня было!

Приходим домой и я ору с порога:

– Мамочка, мы принесли цветы!

Когда я из подола маме высыпала цветы, она ахнула – белое платье сделалось синим в том месте, где находились фиалки. Она меня не ругала, взяла и отрезала крашенное место – платье стало уже.

– Вот теперь ты в нем, как крестьянка, а не принцесса, – сказала она грустно и мне захотелось плакать от ее слов.

Впоследствии я брала с собой корзину, но красивого платья уже не было.

Во время войны чернила стоили дорого и мама сама варила их из лепестков фиалок. Одноклассники спрашивали:

– Где такие чернила достали?

Я им с гордостью отвечала, что мама сама сварила из фиалок, но мне никто не верил.

Как—то брат свою рубаху испачкал фиалками и мама ему тогда всю ее покрасила. На маму глядя, соседи тоже стали красить своим детям одежду: на синем незаметно грязи и можно было реже стирать.

Вспомнился случай, который заставил нас пролить слезы, тогда и впоследствии, когда вспоминая, горько даже вздыхать, потому что такая лошадь заменяла человеческого друга, которого ни у меня, ни у мамы не было. Муж бил ее и не ценил – я даже отцом его называть боялась. Когда Андрей умер, мне казалось, мама вздохнула полной грудью, наслаждаясь свободой, хотя и трудно жить, взвалив на женские плечи тяготы вдовы: четверо малых детей и еще сварливая свекровь. Приходилось работать днем и ночью, дабы обеспечить детишек счастливым детством, ну или хотя бы прокормить и одеть их. Мы, дети, ни в чем не нуждались, всего было вдоволь, даже наши друзья и подруги кушали у нас сладости вволю, находясь у нас в гостях, но зато нашей мамочке приходилось очень трудно. А мы этого не замечали. И как раз в тот период на ферме ей выдали коня. С его помощью она смогла и на ферму навозить мешки с зерном и овощами, и себя обеспечить на зиму дровами и пшеницей.