– Слава Богу, что старик украл карты, а то ты совсем с гаданием вся измоталась.

Этой весной, в конце мая, наша корова отелилась и принесла двоих телят. Утки вывели много утят, а шесть овец принесли по два ягненка. Мама была удивлена и рада этому чуду:

– Хорошо еще, что дед вместо карт оставил нам большой хозяйственный приплод.

Когда уже и мой брат Витя ушел на фронт – ему стукнуло семнадцать, тогда только мама решила со мной уехать в Татарию, подальше от военных действий. Бои уже гремели где-то в округе и многие, собрав основные пожитки, спасались бегством. Подруга ее уговорила, сказав, что там много картошки и других овощей, и поливать даже не нужно, само растет, только посади – насколько плодородный чернозем там, и фашисты не придут туда: далеко и наша армия не допустит.

Мне не хотелось покидать родные места, но с мамой не поспоришь, что она сказала, то и выполняй, да еще оставаться здесь становилось опасным. Продала она по-быстрому всю скотину и птиц, получила девяносто тысяч рублей, но даже не успела подержать их в руках: деньги поменялись, произошла денежная реформа и на руках оказалось лишь девяносто несчастных рублей, вместо тысяч.

Я с упреком сказала маме:

– Ты зачем соседке стариковы деньги отдала, поэтому он нас и наказал, отобрав эти деньги.

Она не ответила.

Когда она перестала гадать, то в видениях продолжала видеть многое, чего не могли видеть и знать другие. И я удивлялась, почему она не смогла предугадать реформу и такую потерю.

Был один случай, который мама рассказала мне как-то, и почему он мне вдруг вспомнился?

Работала Мария Петровна, мама моя, продавцом в магазине. Товар разный: шарфы, платки, платья, носки, чулки и еще рядом кондитерские изделия. День близился к вечеру. Скоро рабочий день кончится. Усталая, она мечтала побыстрей вернуться домой и накормить детей жареной курочкой, но вдруг ее мечты оборвали две посетительницы. Женщины, незнакомые ей, странно повели себя: зайдя в магазин, стали примерять капроновые шарфы и незаметно мигать друг другу, одна из них заговорила, отвлекая продавца. Мария внимательно посмотрела на женщин и почувствовала, что из ее глаз засверкали молнии, пронизывая посетительниц. Эти молнии она увидела, но видели ли их те женщины? Мария не знала, только вдруг они бросили шарфы на прилавок и убежали. Выяснилось позднее, что случилось. На третий день директор собрал всех продавцов на собрание и начал ругать работников:

– Почему у Надежды Ивановны украли туфли, а у Нины Васильевны – ложки, и почему у Марии Петровны никто ничего не ворует?

Одна продавщица встала и заявила:

– Два дня назад, в конце рабочего дня, прибегают две женщины ко мне, бледные и дрожат – одну я знаю, и говорят, заикаясь:

– Вон в том магазине колдунья работает, она посмотрела на нас и нас как иголками прошило, да так больно, что сейчас чувствуется: все теко ломит и колет, словно раненое.

Я им отвечаю:

– Не может такого быть, она очень хорошая женщина, всеми уважаемая.

Директор посмотрел на Марию в упор и спросил:

– Это правда, Мария Петровна?

Она тоже смотрела ему в глаза не мигая, а сама думала:

– Ну, если он обо мне плохо думает, то тоже молнии на него должны пойти, но ничего подобного не случилось.

И спросила его:

– Вот я на Вас смотрю, что чувствуете?

– Ничего плохого, взгляд, как и у всех здесь сидящих.

Все засмеялись. Она удивилась, что тогда и вправду молнии метала, но своими открытиями ни с кем не поделилась.

Вот бы сейчас она метнула молнии на всех немцев и захватчики бы убежалик себе в Германию, а нам бы не пришлось бросать родные места. Но этого не произошло. И я пустилась в грустные, прощальные воспоминания о хорошо проведенных годах.