Покровский вообще считал, что пол человека определяет многое в его жизни, в том числе границы его, человека, возможностей. Игоря со школьной скамьи частенько обвиняли в мужском шовинизме. Но он свято верил, что равноправие мужчин и женщин в принципе невозможно, потому и существует ряд чисто мужских и чисто женских профессий и занятий. К примеру, женщину за рулём Покровский считал аналогом обезьяны с гранатой: мужчины же не путают, где право, а где – лево. Да и практическая работа с особо опасными инфекциями тоже не представлялась Игорю Константиновичу женским занятием.

Потому что это – война.

А тут – с парочкой симпатичных девчонок – в бой?.. Им разве что отчёты по заболеваемости на компьютере набирать.

Так, а «второй специалист»? Покровский взглянул на досье врача-микробиолога Екатерины Витальевны Виноградовой. Так-так, младший научный сотрудник, микробиологический отдел. Чёрт! Восемьдесят седьмого года рождения, двадцать восьмого января. Двадцать пять лет – совсем девчонка! Игорь почувствовал нарастающее раздражение.

«Эти вояки, что, издеваются? Может, позвонить генералу и предложить вместе с «сотрудниками» пойти в сауну?..»

Стоп. Тут Покровский понял, что не сможет связаться с Ганиным. Никакого контактного телефона тот не оставил. Конечно, он выйдет на связь с Покровским в случае необходимости. Когда будет нужно «товарищу» генералу.

«Вот так подкинули тебе работёнку, Игорь Константинович», – с раздражением подумал доктор и небрежно швырнул бумаги мимо журнального столика.

«Но – что поделаешь: работа. Должен – значит можешь».

Посмотрев на часы, Игорь понял, что пора. Его ждёт Марина.

Покровский оставил машину у тротуара и вошёл в кафе.

Он был здесь не в первый раз. Это место нравилось Игорю, потому что оно каким-то оригинальным образом сочетало в себе и просторность, и уют. Здесь были и низкие столики с уютными диванчиками, отделанными тёмно-красной тканью, и барная стойка, и ряд круглых столиков у большого витражного окна. Интерьер был оформлен в тёплых, приятных глазу тонах. На дальней от входа стене на бежевом фоне угадывались узоры, напоминающие средневековые географические карты, изображения компаса и рулевого колеса старинного парусника. У стен висело несколько китайских бумажных фонарей; вряд ли они в действительности были бумажными – в наш-то век пластика и прочих полимеров. Но фонари создавали уют и неповторимый колорит этого места. Игорю казалось, что в этих украшениях чувствуется душа. Наверно, так одним словом можно описать странное для Покровского ощущение задумчивости, которое охватывало Игоря, когда он бывал в этом месте.

Кафе имело свой чётко обозначенный стиль, но Игорю нравилось, что общая атмосфера в помещении менялась в зависимости от того, утро сейчас, день или вечер.

Утром сюда часто приходили позавтракать самые разные люди; звучала приятная музыка, можно было заказать лёгкий европейский завтрак или просто выпить ароматного кофе, пролистав утреннюю газету. Вообще считалось, что это место хорошо подходит для делового неформального общения, потому максимальный наплыв клиентов – бизнесменов и прочих занятых людей – наблюдался в часы ланча. В это время настроение в кафе приобретало «деловой» оттенок; сюда на час приходила суета из офисов – «белые воротнички» обсуждали за ланчем текущие вопросы, на которые им не хватало времени в рабочие часы.

Сейчас в «Лонг Паф» посетителей было немного. Время было вечернее, и в кафе ужинали или просто отдыхали несколько семейных пар с детьми, одна шумная молодёжная компания и трое одиноких посетителей. В восьмом часу вечера уже ничего не напоминало людям о работе. Можно было расслабиться и поговорить о чём-нибудь другом.