Дельфи не останавливается и тащит меня на дно со всей силы. Пытаюсь высвободить руку, но получается лишь немного замедлить движение.

Я переворачиваюсь в воде, пихаю существо ногами. Хватка на моей руке только усиливается. Мне больно, мои легкие горят. Мне нужен кислород.

Я в последний раз пробую выпутаться, но все тщетно. Делаю вдох и… не захлебываюсь. Я дышу. Под водой.

Дельфи останавливается, подплывает ближе ко мне. Только сейчас я замечаю, что в воде вижу так же ясно, как и на суше. У нее бледное лицо, синие губы и темные большие глаза. Она пристально смотрит на меня:

– Дальше я не поеду.

Что? Это не ее голос. Кто-то другой произносит фразу ее губами.

– Эй, слышите, просыпаемся, – кричит Озрик, выдергивая мое затуманенное сознание в реальность. Видит Авадхани, я бы врезала ему за такое пробуждение, если бы после долгой дороги не была так утомлена.

Я резко открываю глаза, устраиваясь полулежа в пассажирском кебе. Рядом со мной посапывает Ракель. Несколько секунд сон преследует меня. Я протираю глаза, жмурясь до искр под веками. Видение исчезает. Снаружи раздается пение ранних птиц.

– Который час? – спрашиваю у Озрика.

– Около четырех утра. Остальные тоже уже подъехали, – он высовывает голову из кабинки, оглядываясь. – Эй, мы здесь!

Все еще сонно, я аккуратно сжимаю плечо Ракель.

– Приехали.

Она неохотно открывает глаза.

– Что, уже на месте?

– Ага. Четыре утра. Добрались почти за восемь часов, – в отличии от нас Озрик довольно бодр для четырех утра.

Она хмурится, проводит ладонью по лицу, затем поправляет волосы и встает.

– Тогда пора пойти и вздернуть остальные реты.

Озрик усмехается:

– Надо же, у нашей льдинки, оказывается, горячее сердце.

Ракель резко подается вперед и приставляет неизвестно откуда взявшийся клинок к шее Озрика. У последнего медленно ползут брови наверх, в смеси удивления и восхищения.

– Я. Не. Льдинка. Уяснил? – Озрик медленно кивает, стараясь не напороться на лезвие. – И если ты еще раз решишь дать мне какую-нибудь остроумную кличку, клянусь, больше не сможешь произнести ни единого слова. Я понятно объясняю?

Озрик снова кивает, и в этот раз в его взгляде остается только восхищение.

Ракель медленно убирает клинок, не отводя глаз от Озрика, потом безмятежно улыбается и спрыгивает с кеба.

– Лори, кажется, я влюбился.

Я закатываю глаза и отпихиваю застывшего друга, чтобы тоже выйти на улицу.

– Она тебе не по зубам, – бросаю ему через плечо.

– Значит, придется их подточить, – тихо произносит Озрик, но я ловлю каждое слово и усмехаюсь.

После долгой поездки и сна в неудобных позах наш рет выглядит, мягко говоря, весьма потрепано. Ярса и Марк разминаются, Цезония завязывает волосы в высокий хвост. Я наблюдаю, как от нас удаляются два кеба.

– Предлагаю немного прийти в себя, осмотреться и направиться к часовне, – Марк тянется пальцами к земле, растягивая явно затекшие мышцы спины.

Мгновение я не верю своим глазам. Перед нами открывается невероятный вид на бурлящий пролив Кордия. Он возник естественным путем, разделив Свагат на две части, отделивший Мортем, Сомний и Тельерру от какой бы то ни было цивилизации. Кто-то из историков говорит, что он появился во время Великого Раскола. Кто-то утверждает, что позже. Для нас же разницы нет, теперь перед нами шумно бегущая вода, выбраться из которой, я полагаю, может только бездыханное тело.

Нам на счастье, через пролив выложен массивный каменный мост. Он держится на широких балках, похожих на ступени, и только сейчас я понимаю, что это значит. Ступени, вот, о чем нам рассказывали в общем классе. Пройдя ступени, мы не будем прежними, но станем сильнее. Это можно понимать и буквально, ведь те самые ступени Тельерры сейчас перед нами. Интересно, какие ступени в Оранди? Есть ли они в Мессис?