– А то я не знаю. Открыла Америку. Это мне они не нужны. С козлами жить не хочу и не буду.

Мама Ларисы удалилась в прихожую. Взглянула на себя в зеркало при свете лампочки. Полумрак скрывал явные признаки старости на лице женщины. Найдя подтверждение своей неотразимости, мать продолжила:

– И вот это ты нарекаешь старостью? – Она провела рукой вдоль тела.

– Мама, ты хорошо выглядишь для своих лет. И только…

– Да, я хорошо выгляжу. И хорошо мыслю. Я занимаю приличную должность с копеечной зарплатой и пенсией и, несмотря на все это, я хорошо выгляжу. Потому что знаю, как надо жить.

Резкая боль в подреберье возникла внезапно. Вмиг исчезла женская бравада, лицо и мысли в голове напряглись. Вена на виске вздулась. Ее даже дочери со стороны было видно.

– Мам?

– Что мам? Вызывай «скорую помощь», корова!

– Может, корвалолу, чаю сначала! Ты зря нервничаешь.

– Мама зря нервничает, по ее мнению! Лежит коровой в собственной квартире, все в квартире есть! А мама у нее зря нервничает! – Она прошла к дивану, прислушиваясь к себе. – Кажется, проходит…

Через некоторое время продолжила поучать дочь:

– Не прокатит первый, возьмешься за второго. Главное, не терять время. Дом богатый, и люди в нем богатые живут.

– Хорошо, мама.

– Посмотрим, в чем твое «хорошо» проявится.

Слово «хорошо» мать произнесла гнусным, неприятным на слух голосом.

– Я уже встаю, – покорно произнесла дочь.

– И что, мне аплодировать, в пляс пуститься?!

– Просто так сказала.

– У тебя все просто так! Всю жизнь! Взяла и зародилась во мне! Взяла и родилась!

– Так не бывает, мама.

– Как это не бывает? Раз ты стоишь передо мной!

Ссутулясь, Лариса стояла спиной к матери и наматывала телефонный провод на руку. Она хотела подключить телефон к розетке. Но затылок до краев наполнился гневом. И ей захотелось как угодно перекрыть этот нескончаемый поток ереси, исходящей из уст матери. Кому придет в голову задушить свою мать? А ей пришло.

Мама что-то почувствовала. Спина дочери сигналила об опасности. Пожилая женщина насторожилась, слегка присмирев.

– Ты чего застыла? Ты чего?

Обернувшись, дочь зло взглянула исподлобья. Кровоток в перетянутых телефонным проводом руках нарушился, они посинели.

– Портить имущество нехорошо, – пискнула мать и как-то сразу обмякла. Как будто воздух вышел из воздушного шарика. Сморщилась, скукожилась и сошла на нет. Страх мамы был так велик, что раздавил скорлупку, под которой пряталась маленькая и уже старенькая, ставшая ненужной мужчинам женщина, которая посредством дочери продолжала воздействовать на них.

Дочь смотрела на нее ненавидящим взглядом, она чувствовала в себе великую силу против матери, не свойственную дочерям и редко встречающуюся в природе. Мать закрыла глаза, потому как не было сил что-либо, как обычно, приказывать.

Негромкий стук в смежную стену между двумя квартирами прогремел, как выстрел. Словно пуля попала в голову Ларисы, и из раны стала вытекать лютая ненависть к женскому существу, сидящему на диване. Вниз-вниз по горлу, по груди и животу. В освободившемся пространстве ожило воспоминание о вспыхнувшей лампочке в общественном подъезде. Стало светло. Лариса оглядела свои синие вспухшие руки, в них нестерпимо пульсировала кровь. Взгляд опустился ниже. А вот и большие коровьи ноги.

– Ну что мне их отрезать, что ли, чтобы ты меня любила?

Крик пронзил старушку с мертвенно-бледным лицом. Она дернулась всем телом к дочери. Та шарахнулась от нее и упала на пол. Тяжело упала, как подобает корове. Уперлась руками в пол, запрокинула голову и завыла:

– Уходи… Уходи…

Лариса лежала на полу долго, вспоминала в мельчайших подробностях, что было сказано ею и сделано. Мокрая щека прилипла к полу, глаза распухли от слез, зубы крепко стиснуты.