Утром Варенька и граф Адаев прогулялись по зимнему парку, который окружал владение провинциальных помещиков. Затем они совершили конную прогулку, граф был не только хорошим наездником, но и чудесным собеседником, Варенька почти не вспоминала о судьбе несчастного жениха. Визиты Адаева стали очень часты, и через полгода он сделал дочери помещика предложение. Девушка была рада этому событию, отец же – в не себя от счастья.

– Подумать только, его дочь будет жить в Петербурге, бывать на придворных балах, вращаться в обществе самых знатных и богатых людей Российской империи. Да он даже мечтать об этом не мог.

Приняв предложение графа Адаева, Варенька решила написать второе письмо матери Василия. Стараясь не ранить их родительских чувств, девушка открыто написала в письме о том, что их любовь с Василием была лишь детской влюблённостью. Теперь она разобралась со своими чувствами и, наконец, встретила человека достойного, за которого и выходит замуж.

Заклеив послание, Варенька отдала его крепостному, которого оправила к родителям своего бывшего жениха. Получив послание от бывшей невесты сына, мать Василия ударилась в слёзы, мало того, что судьба послала ее сыну столько лишений, но его еще и предала невеста. Отец декабриста Ивашова оказался мудрее, он напомнил своей жене, что только в испытаниях проявляется настоящая сила любви.

– Я тебе говорил уже, что в Петербурге встретил Камиллу, дочь нашей бывшей гувернантки. Все мы догадывались, что она и наш сын испытывали друг к другу симпатию. Девушка оказалась еще и такой заботливой, что приехав в Петербург с родственниками декабриста Шаховского, посетила наш дом и спросила, как складывается судьба Василия?

Весь Петербург судачил о том, что раскрыто еще и «Южное общество декабристов». Офицеры этого общества спустя год после того, как было разгромлено восстание на Сенатской, тоже поднялись против царя. Генерал Ивашов, заложив руки за спину, нервно расхаживал по комнате и всё время не преставая, говорил:

– Я всегда знал, что братья Муравьевы- Апостолы лихие и бесстрашные ребята, но представить их такими наивными и недальновидными никак не мог. Ты только представь себе, дорогая, на следующий год они тоже восстание подняли. И хитрые же какие шельмецы оказались, обманули своих солдат, сказав им, что идут на соединение с правительственными войсками. А сами на Житомир двинулись, чуть ли не на Киев вознамерились идти. Конечно, Батюшка Царь так осерчал, что в отличие от «Декабристов Северного общества», которых повезли в Сибирь на повозках, этих бунтовщиков отправил в кандалах пешком до самой Сибири.

– Ну, ладно про дела государственные судачить, поговорим лучше о нашем с тобой сыне Василии. Мне вчера Александра Муравьева написала, что плохо ему там – совсем духом пал, да если бы только духом – Ты знаешь, какой он мягкосердечный да податливый, так вот он там еще и в разврат со своими дружками ударился.

– Конечно, собрали в Читинском отроге 81 здоровых мужчин, вот и загуляли они там. Первых хоть поселить было где – частный дом наняли. А сейчас эти 81 оболтусы рвы роют, землю таскают, улицы убирают. Да что там убирать-то, во всей Чите если 76 дворов наберётся и то хорошо. Начальник Читинского острога за голову хватается, не знает уж чем их занять, ведь до чего дошло: заставил их самим себе тюрьму строить. А они поработали, поработали, а душа отдыха просит, вот и кутят с местными бабами и девками. Нет, надо срочно ему жену сыскать, да, хоть бы и Камиллу. Она умна, приветлива, красива, скромна и, опять же, вроде влюблена в нашего сына.