– Трудно было в колледже учиться?

– Да, непросто. Потому что слишком консервативно всё нам преподавали. А такое не хотелось запоминать. Нам все твердили – нужно освоить азы и идти от простого к сложному. Но как же тогда свобода творчества? У нас одна девочка вообще рисовала в манере наивного искусства. Так преподаватели ее постоянно ругали – то не так, это неправильно. А нам нравились ее работы.

– А тебя не гнобили?

– Гнобили? Что это?

– Ну… не притесняли, не ругали?

– И меня ругали за своеволие.

– Агнета, ты уже встречалась с кем-нибудь?

– Да, встречалась. Но мы расстались. Он пытался во всем на меня давить. Поначалу я этого не понимала…

– Ты сказала, что я тебе нравлюсь…

– Максим, давай не будем спешить. Для начала станем просто общаться. Так мы лучше узнаем друг друга.

– Я, когда тебя увидел, еще на фото в интернете… как бы это сказать, сразу спёкся.

– Я не понимаю… спёкся? Что это означает?

– Влюбился. Был сырым, а тут сразу спёкся, как пирожок в печке.

– Ааа, понимаю, идиома? Я вроде бы старательно учила русские идиомы. Мне еще многое предстоит узнать, хотя учителя хвалили мой русский.

– Да, ты хорошо говоришь по-русски. Ну, так что насчёт меня? Я не хочу просто общаться, хочу проводить с тобой много времени. Гулять, обедать в кафе, ходить в кино, на вечеринки. Сама же сказала, что время слишком быстро несётся.

– Понимаешь… я боюсь повторения того, что было с моим первым парнем.

– Я не буду на тебя давить!

– Ты уже давишь. Не заметил?

Макс едва сдерживал сердцебиение:

– Такие вот мы, русские. Собственники. Моё, значит, моё, никому не отдам.

– Разве я уже твоя?

– Хочу, чтобы была моей.

Вокруг них стоял аромат лаванды, особенно сильный от срезанных пучков, подвешенных на перголе для сушки. И только отдельные нотки шалфея иногда улавливал Макс. Он слишком хорошо знал его запах.

Агнета встала, подошла к перголе и начала поправлять свисавшие на ней букетики. Макс также встал, подошел к ней сзади, повернул к себе и начал целовать. Он не мог устоять, ее нежный облик поразил его сразу. Он никогда не встречал таких, как она. С первого взгляда было понятно, что она не способна противостоять даже слабосильному пацану, ее защищала лишь какая-то просто нереальная чистота. Агнета не сопротивлялась, только слегка уперлась узкими ладонями Максу в грудь.

– Твоё сердце, – произнесла она, улучив момент, когда он сделал вдох и на мгновенье оставил ее губы.

– Что? – спросил Макс.

– Оно так сильно бьётся, – ответила Агнета и сама прижалась к нему.

Потом она взяла на веранде плед, закуталась в него от ночной прохлады, и они с Максом долго сидели на скамье-качалке под балдахином.

– Марта не увидит нас. Она крепко спит, потому что соблюдает строгий режим. Всю жизнь, – произнесла Агнета, уютно расположившись в объятиях Макса.

– Вообще-то неправильно слушаться тебя с первого дня. Но ты искренний, поэтому я верю тебе.

– А ты сама не чувствуешь притяжения ко мне?

– Я чувствую, но…

– Что? Тебе не понравились мои поцелуи?

– Понравились. Однако поцелуи и притяжение… этого мало. Люди должны не просто чувствовать, а еще и мыслить.

– Чувства – это один из способов интуитивного мышления. Не знала? И они часто намного рациональнее четких знаний.

– Да… я помню, эрос и танатос… влечение к жизни и продлению рода, подсознательный выбор и все такое. Но есть еще и жизненный багаж, нравственные установки.

– Могу сказать только одно – сознательно я не способен предать человека, которого люблю.

– Верю. Но это не значит, что ты будешь во всем понимать этого человека и не начнешь давить на него, пытаясь заставлять жить по своей мерке.