В отделении было две индивидуальные платные палаты, где мама могла круглосуточно находиться с ребенком. Помню, безумно завидовала этим счастливицам, которые могли уложить ребенка рядом с собой на кровать или просто прилечь самой, когда он спит. Для меня такой вариант в то время был нереален из-за невозможности оплатить пребывание в такой палате.

Все дни были похожи один на другой. По расписанию каждые три часа кормили детей, в девять часов вечера уходили на свой этаж, чтобы вернуться в шесть утра к первому кормлению. В общей комнате, где нас было десять-двенадцать человек, замертво валились на кровати от усталости, уныния и безысходности.

19 января 2002 года мне впервые разрешили вынести ребенка на улицу для небольшой прогулки. Стоял солнечный день. Я, держа укутанную малышку на руках, обошла вокруг больничного корпуса и вернулась в палату. На первый раз этого было достаточно. Вдохновленная разрешением на прогулку, я стала мечтать о выписке.

Вечером отпросилась домой, чтобы повидаться с сыном, а на следующее утро уже бежала обратно в больницу. На душе было неспокойно, мелькнула тревожная мысль, что вдруг не увижу свою малышку. Предчувствие не обмануло меня. Дочки в палате не было. Утром случилась беда: девочка захлебнулась молоком из бутылочки, которую медсестра приложила ко рту ребенка, а сама отошла куда-то по делам. Об этом я узнала от мамочек, которые кормили своих детей в этой же палате и были свидетелями происшедшего. Официальная версия со стороны медперсонала звучала более лаконично: клиническая смерть. Причины не разглашались.

Я нашла мою девочку в реанимационном отделении под капельницами, опять на искусственной вентиляции, казалось, без признаков жизни. Вокруг стояли врачи. Но она была жива! С того света ее вернул доктор, дежуривший в ту ночь в реанимационном отделении. Мне говорили, что, когда ее забирали из палаты, она уже была синяя. Я до сих пор не знаю имени этого врача.

Фото 1. В реанимации. Январь 2002 года

Удивительное дело, но именно в ту ночь реанимационное отделение оказалось как раз напротив нашей палаты. Его неоднократно перемещали из одного места в другое. Если бы пришлось бежать с ребенком на другой конец этажа, то, возможно, помочь ей уже не смогли бы.

И как тут не поверить в то, что она обязательно должна была родиться, несмотря ни на что, и она очень хотела жить!

Все дни, проведенные в больнице, в моей памяти окрашены черным цветом, это был самый мучительный период моей жизни. Казалось, ему не будет конца! До сих пор, проезжая по Авангардной улице мимо больницы или оказываясь там на приеме у какого-нибудь врача, у меня все сжимается внутри только от воспоминания о проведенных там днях и ночах.

Не буду далее описывать свои злоключения, связанные с больницей, поскольку в тот период мало что зависело от меня. Я задумала написать эту книгу не как историю собственной жизни, а как своего рода справочник о возможных методах восстановления (реабилитации), которые помогли мне поднять дочку на ноги в прямом и переносном смыслах и которые, возможно, помогут другим семьям со схожей бедой. Остановлюсь лишь на описании диагноза малышки. Я думаю, это необходимо для того, чтобы знать, какой была наша отправная точка на пути к восстановлению здоровья.

Через две недели после трагедии я под расписку покинула отделение патологии новорожденных и отправилась домой, письменно пообещав, что в случае ухудшения состояния ребенка я госпитализируюсь обратно. До сих пор храню копию этой расписки.

Итак, 4 февраля 2002 года я под расписку покинула больницу. Предыдущие две недели после трагедии 20 января малышка провела в реанимации под пристальным наблюдением врачей. Когда же пришло время покинуть реанимационное отделение, я психологически уже не могла вернуться туда, где произошла трагедия. Иного выбора у меня не было, поэтому выписаться под расписку я считала единственно возможным вариантом. Масла в огонь подлила доктор-пульмонолог. Главная наша проблема, как мне казалось, на тот момент заключалась в трудностях с дыханием, поэтому консультации у пульмонолога были регулярными. Она мне сказала, что таких детей нужно выращивать на теле, не отпускать от себя в прямом смысле ни на минуту. Реализовать это в условиях больницы было категорически невозможно: детская корзинка, где проводила все свое время малышка, находилась на одном этаже, а отделение для мам – на другом. И взять ребенка хотя бы на ночь с собой не представлялось возможным. Точнее, такая крамольная мысль, если и приходила в голову, то быстро разбивалась о поднятые в удивлении брови лечащего врача.