Затылок обжигает, короткий ёжик волос встаёт дыбом. И нет никакого плана, как быть дальше. Есть понимание, что я больше не смогу держаться на расстоянии. Должен. Мать его, обязан! Но не смогу.

– Тебя правда зовут Данте? – тихо спрашивает Огонёк.

Удивительная девочка. Я даже не сказал, куда везу её, а она интересуется, как меня зовут.

– Даниил, —представляюсь я. – Но Данте привычнее.

– А я Ами… – ковыряет ногтем свои джинсы. – Амалия.

– Знаю, – удобнее перехватив руль одной рукой, второй ловлю её ладошку и крепко сжимаю.

– Откуда? – тонкий прохладный пальчик её свободной руки касается татуировки на тыльной стороне моей ладони, водит по конкуру рисунка, а у меня в висках пульс отбивает какие-то дикие ритмы, и перепачканный, «травмированный», нелепый медведь, сидящий на панели, словно смотрит с насмешкой.

Дёргаю головой, хрустнув позвонками. Хочется порычать на Огонька. Чего вот она со мной делает сейчас? Это я… чёрт, я даже не знаю, с чем сравнить! Когда хрупкая принцесса сама пришла в лапы к дракону. У него за рёбрами полыхает, а она доверчиво гладит его крылья, и он давится собственным огнём, пытаясь проглотить его вместе с дымом, лишь бы только не напугать и случайно не ранить.

Только у драконов замки, сокровищницы, если верить сказкам, а я пока могу предложить ей только себя.

– Слышал, – отвечаю на её вопрос. – Тебе всё равно, куда мы едем?

– Главное, подальше от дома, – тихо признаётся она, продолжая обводить рисунок на моей руке.

***

Спасибо огромное всем, кто идет со мной дальше по этой истории.

Громкое урчание в животе Ами подсказывает мне первый пункт нашего плана на сегодня. На её бледных щеках появляется лёгкий румянец и, распутав наши ладони, она обнимает себя по рёбрам обеими руками.

– Извини, – тихо и хрипло.

А я пытаюсь сообразить, чем и где её можно покормить. Не знаю же ни хрена. Что она ест? Есть ли аллергия. Что любит вообще? Могу только представить, к каким заведениям она привыкла.

– Ты мясо ешь? – спрашиваю у неё.

– Я не хочу есть, – обнимает себя сильнее. – Тошнит немного, – признаётся.

– Это нервное. Попробуй расслабиться, дыши глубже. Сейчас всё пройдёт.

Она опускает руки на колени как примерная девочка. Упирается затылком в подголовник и шумно вдыхает, прикрывая глаза. Кусает пересохшие губы, тяжело сглатывает. Её желудок снова издаёт беспокойные звуки, а у меня в тачке даже воды нет. Если окошко приоткрыть, Ами замёрзнет.

Давлю на газ, пока позволяет дорога. В плотном столичном потоке приходится снижать скорость. Ищу ближайший магазинчик, возле которого можно удобно припарковаться. Покупаю Огоньку хорошую воду без газа и возвращаюсь в машину. Скручиваю крышку, протягиваю Ами бутылку.

– Спасибо, – она делает несколько маленьких глотков. От нервного спазма пить залпом не получается. Этим-то едва не давится.

Как погасить пожар внутри себя, я не знаю. Мой мозг просто не желает усваивать то, что её могли так сильно обидеть. Хочется казни для всех, кто приложил к этому руку. И покормить её всё же надо, но не просто ради утоления голода, а в качестве лекарства.

Снова перехватывая руль одной рукой, второй по картам в мобильнике ищу хорошее кафе с десертами.

Приходится немного покрутиться прежде, чем взгляд сам цепляется за кремовую вывеску с куском торта. Останавливаюсь, выхожу из машины, оббегаю её спереди и открываю Амалии дверь.

– Иди сюда, – протягиваю ей руку.

Маленькая ладошка оказывается в моей. Легко, доверчиво, будто мы всегда знали друг друга, а ни познакомились в моей машине несколько десятков минут назад.

Веду её за собой в заведение. Над головой мелодично звенит колокольчик. Вокруг всё такое же ванильно-кремовое. Чувствую себя здесь абсолютно нелепо. Не моя атмосфера, но на это тоже по хрен. Мы пришли за «лекарством».