— Охренеть! — восторженно комментирует Антон.

— Сколько тебе было лет? — ошалело уточняю я.

— Шесть.

— Вов, а почему ты просто не попросил их оставить? — задаю логичный в данной ситуации вопрос.

— Хочешь всю цепочку моих размышлений? — снисходительно посматривает на меня он.

— Давай краткий вариант! Я уже хочу посмотреть на это сокровище! — вклинивается между нами Антон.

— Был совершенно уверен, что не получу их. Даже если пообещают.

— Ты все сделал правильно, Вов! Женя, открывай!

И я, подчиняясь призыву Тоши, аккуратно снимаю крышку с коробки. 

Три ярко-красных стеклянных игрушки, расписанных вручную. Деликатное мерцание делает их еще более невероятными в приглушенном освещении салона.

Звезда. Снегирь. Сердце. 

— Черт, Вов, ради таких можно было вообще обнести всю елку! 

— Эти три — лучшие! — серьезно обосновывает свой выбор хозяин сокровищ, трогаясь с места и счастливо откидываясь на спинку сиденья. 

— Они как новенькие, — вынимаю я тончайшую птичку из коробки, осторожно зажимая ее между пальцами и с интересом любуясь эффектом на переходе матового и прозрачного стекла. — Потрясающе! Уверена, на елке они всегда в центре внимания.

— Нет. 

— Почему?

— Я ни разу их не использовал.

23. Глава 23

Женя

Сбросив скорость, почти останавливаюсь, поскольку воспоминания о вчерашнем вечере и доброй половине ночи берут власть не только над моим разумом, но и над телом. 

Дрожь, то и дело пробегающая по бедрам, спине, животу, невероятное чувство жара, охватывающее всю меня при одной только мысли о той сногсшибательной, умопомрачительной близости, которую подарили мне вчера мои мужчины.

Резкий глубокий вдох, напоминающий, что воздух все еще является неотъемлемой составляющей моего дыхания.

Отказаться от них?..

Невозможно.

Не сейчас, когда я могу восстановить в памяти каждое прикосновение, объяснить в мельчайших деталях разницу между ласками Вовы и поцелуями Антона.

Со скрупулезностью маньяка, изучившего предмет своей страсти, знаю, как доставить удовольствие каждому из них и им же одновременно.

Помешательство? Зависимость?

Да...

«Любить двоих невозможно. Это все равно, что не любить никого», — в который раз острыми клыками безапелляционности впивается в мое беззащитное чувство матерая установка общественной морали.

Невозможно...

Сильная широкая ладонь Вовы очерчивает дугу по моей спине, спускаясь ниже, мягко сжимает ягодицу и совершает легкий пружинистый шлепок с разбегающимися во все стороны импульсами наслаждения. Еще минута, и я уже задыхаюсь от невыносимого блаженства, которое дарят мне его же пальцы, вдавливая, поглаживая, погружаясь в меня, заставляя с силой сжимать мышцы, чтобы удержать их подольше, извиваясь, подстраиваясь под ритмичные движения, и течь от зашкаливающего, немыслимого возбуждения.

Антон, кажется, исследовавший своим губами всю меня, фокусируется на груди и шее. Все мои стоны, хрипы, бессвязные мольбы, хнычущие просьбы о прекращении сладостных пыток и переходе к главному достаются ему. Но он миг за мигом лишь нагнетает и без того переполняющее меня чувство. 

А потом они, словно сговорившись, одновременно делают то, от чего я взрываюсь, взлетаю, растворяюсь, исчезаю, но... не теряю главного — той тонкой, но прочной нити, которая связывает нас троих. 

  Я... ее... чувствую.

***

— Женя, я не поняла, это что еще за выкрутасы? — выплескивает на меня свое негодование Алла. — Ты же знаешь правила? Пропускаешь, предупреди! 

— Алла, прости, — все еще в прострации от жуткого эмоционального всплеска по дороге на работу извиняюсь я. — Обстоятельства.

— Меня не интересуют твои обстоятельства! Последнее предупреждение, Павлова! И на следующей неделе я жду тебя раньше на полчаса!