Время показало, что адвокат был прав.

– Андрей Ильич, а вы этого Валецкого давно знаете?

– Алика? Давно. Я с его отчимом уже лет десять сотрудничаю плотно. А что?

– Странный он какой-то. Мрачный. Хотя… Он нам дверь открыл, наверно, прямо из постели, почти голый – зрелище не для слабонервных. Он в Чечне воевал?

Адвокат посерьёзнел.

– Я думаю, не только. Что я знаю абсолютно точно, так это то, что Алик после училища каждый год в госпиталь попадал с каким-нибудь ранением. Год назад его буквально с того света вытащили. С одной стороны повезло, что вообще живой остался и с целыми конечностями, а с другой – воевал-воевал, а теперь списали вчистую. Он себя вне армии не мыслит. Вернуться хочет на службу, но психолог категорически отказал. Тело-то подлатали, а душу пока не очень. Дай Бог, чтобы её восстановил.

Они замолчали и до самого управления больше не разговаривали.

Алик запер дверь за гостями. Расспросы старлея про деньги разозлили, потому что не имели никакого отношения к делу. Алик терпеть не мог, когда его к чему-то принуждали. Не то, чтобы на службе он делал, что хотел. Нет, там, как раз, всё было понятно: вот командир, вот приказ – исполняй. А тут… Или следователь надеялся услышать, что деньги ворованные? На дурака, вроде, не похож. Спросил из любопытства, а потом ещё и надавил, воспользовался служебным положением.

Алик даже в запале бросил чашку, из которой пил следователь, в мусорное ведро, но потом достал и помыл. Много чести. Так никаких сервизов не напасёшься.

Он достал телефон и набрал номер Кати, услышав её голос, почувствовал, как таят внутри смёрзшиеся злость и раздражение. Договорились, что он сначала заедет за ней, потом они уже вместе вернутся за товаром. Развезут по магазинам в течение дня, как делали это вчера, а уже ближе к вечеру съездят на одно из предприятий, указанных в листе Алика как возможное место работы.

Алику было хорошо рядом с этой девушкой. Катя тактично не расспрашивала о его прошлом, чутко уловив, что ему такие вопросы неприятны. Удовольствовалась ответом, что он военный в запасе. Он, со своей стороны, не навязывался с нарочитыми ухаживаниями. Сами собой сложились отношения, словно они были знакомы много лет.

В пятницу после обеда решили вместе отправиться на биржу труда. Алику нужно было в конце отчётной недели сдать «личному куратору» листочек с отметками об отказе в приёме на работу и получить другой. А Кате было необходимо отчитаться, что стажируется в «Полярисе».

– Ох, надо морально подготовиться, – закусив губу, сказала Катя. – Опять будет смотреть, будто лапать.

– Не будет, – ответил Алик. – Я с тобой пойду и рядом постою. У него сразу охота отпадёт тебя разглядывать.

– Спасибо, – Катя благодарно взглянула на него. – Так непривычно чувствовать себя защищённой.

– Привыкай. Теперь так будет всегда.

Но никакой защиты не потребовалось. В центре занятости им сказали, что Кузьмина нет, поэтому их примет другой инспектор. Ею оказалась доброжелательная пожилая женщина. На вопрос Алика, когда появится Кузьмин, женщина с тяжёлым вздохом ответила:

–А не появится. Умер наш Феденька.

– Как?! – ахнула Катя. – Что случилось?

– Представляете, с работы до дома не дошёл – умер. Его прохожие нашли в арке почти около дома. «Скорую» вызвали, но он к тому времени уже мёртвый был.

– Просто, взял и умер? – спросил Алик.

– Да. Скоропостижно скончался от инфаркта. Врачи сказали, что такая смерть на первом месте сейчас у молодых мужчин, – женщина вытерла навернувшиеся слёзы. – Хороший был мальчик. Царствие ему небесное. Ох, горе…

Алик скорби женщины не разделял, как и её мнения о том, что Кузьмин был «хороший мальчик».