И как им быть теперь? Стаса больше нет, и девушкам предстояло выпутываться из всего этого самим. У Лады и Лиды не было никакого опыта в ведении частного бизнеса, впрочем, этого не было и у Стаса, зато у него были золотые руки и поистине незаменимые мозги. Теперь же сёстры остались в этом вопросе без основной помощи и опоры. Они должны были сами думать, как выплыть из той зыбучей финансовой трясины, в которой они, по воле рокового стечения обстоятельств, оказались.

– Можно? – Лада робко постучала в комнату сестры, держа в одной руке широкую керамическую кружку, над которой стояло облако ароматного пара.

Никто не отозвался. Лада тихонько толкнула дверь и проскользнула в комнату.

Лида сидела на полу, поджав под себя ноги. Перед ней стоял широкий табурет, по застеленной бумагой поверхности которого она методично раскатывала глину, покачиваясь в такт каждому своему движению, словно маятник. На полу возле Лидиных ног в несколько рядов громоздились коробки с разноцветными брикетами глины, инструментами и фурнитурой. Куски глины валялись повсюду: на паркете, окружая Лиду разноцветными флуоресцентными звёздами, лепестками, а то и просто чем-то бесформенным, на стуле и даже на её кровати.

Помимо этого буквально по всей комнате были разбросаны уже вылепленные изящные пушистые цветы и нежные бутоны. Они валялись везде: вокруг Лиды в хаотичном чередовании с кусками пластики, на кровати и под ней, выстраивались рядами на подоконнике между горшками с комнатными розами и на шкафу.

Для человека, обычно следящего за своей внешностью, одевавшегося скромно, но со вкусом и отличавшегося чуть ли не маниакальной аккуратностью во всех её проявлениях, Лида выглядела ужасно. Кожа на её лице побледнела, щёки покрылись нездоровыми пятнами, как будто она всё время плакала, глаза заплыли и покраснели. Длинные каштановые волосы, обычно заплетённые в тугую косу, свалялись так, что на голове смело можно было устраивать воронье гнездо.

– С каких это пор ты спрашиваешь разрешения, а не врываешься в комнату свалившимся с неба метеоритом? – процедила Лида с какой-то совершенно не свойственной ей злостью.

– Прости, – Лада посмотрела на сестру с сочувствием. – Я подумала, может, ты спишь, и не хотела тебя… потревожить.

Под уставшими, с лопнувшими капиллярами глазами Лиды залегли тёмные тени, поэтому Лада, намеревавшаяся сказать «не хотела тебя разбудить», осеклась и выразилась иначе, усомнившись, что сестра за несколько дней прилегла хоть на минуту. Об этом красноречиво свидетельствовала Лидина кровать, сплошь заваленная вылепленными цветами и ошмётками полимерной глины. Впрочем, вполне вероятно, что Лида иногда «вырубалась» прямо здесь, за этим импровизированным столиком, потому что столько суток не спать просто невозможно. Но даже если она на какое-то время и «отключалась», то всё равно, как только продирала глаза, продолжала упрямо лепить из глины однообразные цветы и бутоны.

– Чего ты от меня хочешь? – спросила Лида выцветшим, охрипшим и безмерно уставшим голосом.

Лада присела возле сестры, одной рукой обняла её за подрагивающие худенькие плечи, а другой протянула ей дымящуюся кружку:

– Вот возьми. – Голос Лады был тихим и серьёзным. – Это чай с ромашкой. Заварила специально для тебя.

Лида машинально приняла кружку из её рук и отпила солидный глоток. Лада не предупредила её, что вода только что вскипела, и теперь с ужасом ожидала, что сестра заорёт от боли и опрокинет весь кипяток на себя. Но та даже не поморщилась – просто небрежно поставила кружку на табуретку и устремила на Ладу остекленевший взгляд.