Отец слушал, кивал сочувственно, ей становилось легче.

А на людях она советовалась с ним мысленно или просто перебрасывалась словами на ходу. Он всегда понимал и всегда был на ее стороне.

Жить Тоне стало полегче, она теперь была не одна, чувствовала и опору и защиту, держалась за свою надежду встретить реально этого воображаемого отца, как за спасательную шлюпку.

* * *

Однажды, вернувшись из школы домой, она увидела на крыльце возле двери в подъезд маленький пушистый клубочек. Нагнулась, пошевелила пальцем, котёнок проснулся, поднялся, мяукнул и прижался к ее ноге.

«Возьму его… только покормлю, пока Агнессы нет. А потом спрячу где-нибудь и буду подкармливать бедолажку. Правильно? – спросила у отца».

Он сжал кулак и выставил большой палец. И сомнения совсем исчезли. Тоня взяла котеныша на руки и принесла в дом. Напоила молочком с раскрошенной булочкой, подстелила старую матерчатую сумку, чтоб не холодно было ему лежать на линолеумном полу кухни, закрыла дверь, на кухонном столе разместила ноутбук, чтобы написать объявление: «Прекрасный котёнок в добрые руки».

Но не успела.

Как назло, вдруг явилась не вовремя, после какого-то скандала в гостинице и без того взвинченная Агнесса, заметив закрытую в кухню дверь, метнулась туда, и обнаружив на полу котёнка, заорала, как будто змею увидела:

– Это что за мерзость! Ты совсем без мозгов, что ли?! Хочешь и себе опоясывающего лишая, и со мной поделиться?!

Котёнок вздрогнул от шума, поднялся на лапки и обмочил подстилку.

Агнессу совсем перекосило:

– Немедленно выбрось вон эту дрянь заразную!

Чего застыла, я кому говорю, оглохла?!

Но Тоня с похолодевшими руками и ногами и замирающим сердцем, стояла, обездвиженная неожиданным появлением Агнессы и ее страшными приказами.

– Стоит, как пришибленная, бестолочь такая!

И схватив подстилку с котёнком, оказавшимся внутри закрытого с четырёх сторон узла, сунула этот шевелящийся и мяукающий узел в пластиковый пакет и выскочила с ним из квартиры.

Очнувшаяся Тоня кинулась за ней вслед, ухватила за рукав куртки:

– Не надо! Отпусти, он такой маленький, его добрые люди подберут. Я же покормила только!

Но Агнесса отбросила ее руку и выбежав из подъезда, направилась к мусорке, продолжая обличать «тупых людишек, которые моду завели жалеть всех сраных бомжей, от которых только вонь и болезни! Приюты им устраивать! Да штрафовать их надо за укрытие беспризорников!»

Она подошла к огромному металлическому контейнеру, совсем недавно опустошенному, отпихнула уцепившуюся опять за ее рукав Тоню, и с размаху швырнула туда пакет. Было слышно, как он упал на дно с глухим звуком.

Тоня вдруг осела на морщинистый асфальтовый пятачок возле помойки.

– Вставай! Расселась тут! Слушала бы мать, ничего бы такого не случилось! – прикрикнула Агнесса.

Но Тоня только шевелила губами, сжимая и разжимая кулаки, не вставая и не в силах сказать ни слова.

Озадаченная Агнесса подхватила ее за подмышки и потащила домой. Тоня сидела на постели в своей комнате, а потом упала на неё, не раздеваясь!

Агнесса немного испугалась, особенно когда пощупала Тонин лоб и поняла, что у девочки поднялась температура. Она раздела ее, уложила и вызвала врача.

– Вот, уже схватила заразу от кота этого паршивого! – говорила она в ожидании врача.

Но Тоня молчала и отворачивалась.

Приехал врач: немолодая, опытная, расположенная к детям, как положено педиатрам. Смерила температуру, давление, обратила внимание на жёстко сведенные мышцы шеи пациентки. Внимательно выслушала версию матери: мол, раскапризничалась барышня, что приблудного больного котёнка оставить ей не разрешили, вот и разговаривать не хочет!