– Довели меня училки эти: ребёнку надо то, ребёнку надо это! Воспитатели, блин! А у самих под носом девятиклассница забрюхатела! У меня Тонька всегда, как на ладони! Потому что контроль!»

Агнесса, действительно, регулярно проверяла не только дневник Тони, но и телефон, ноутбук, залазила в рюкзак и, порывшись, выкидывала оттуда каштаны, найденные девочкой в парке по дороге из школы, пакетик с раскрошенной булкой для птиц, птичье перо, счастливый камушек, похожий на гномика…

– Опять набила рюкзак всякой дрянью! Так и тянет тебя к грязи! Сколько раз говорила, что беречь надо вещи, охранять здоровье! Но ведь, бестолочь такая, опять за своё!

В моменты таких обысков у Тони кружилась голова, она сжимала кулаки, еле удерживалась, чтобы не затопать ногами, не закричать… Но пересиливал и удерживал привычный страх неведомого, но неминуемого наказания.

Ночью она долго не могла уснуть, плакала, думая о том, что вот так придётся ещё жить долгие годы пока вырастишь и попробуешь сбежать. Да ещё и неизвестно не догонит ли Агнесса с криком: «Куда?! Я в тебя вкладывалась!»

И разве не странно, что у них даже родственников нет: бабушки там… дедушки… Всех распугала, может, боится, что тайну откроют: не родные мы с ней… И никогда про отца ни слова, а ведь есть же он где-то! И потом по внешности мы не схожие… и животных она терпеть не может, а я обожаю. Все всегда за меня решает… На последний день рождения швейную мини-машинку подарила: мол, быстро подшить можно и юбку, и скатерочку, и обтрёпанные края брючные… нет, чтоб велосипед, например, всю жизнь мечтаю! И вообще… с ней и поговорить ни о чем нельзя, только молчи и башкой кивай-соглашайся, а то в лоб получишь… Перед ней только отчитывайся, и все! Небось, в гостинице все ее ненавидят!

Засыпала поздно, просыпалась с тяжёлой головой.

И снова начинался день по Агнессиному расписанию.

* * *

Но однажды, когда Агнесса вернулась в хорошем настроении и слегка подвыпившая после праздничного корпоратива, Тоня собралась с духом и спросила, кто ее отец и где он: якобы одноклассники вопросами досаждают.

Агнесса вскипела:

– Ты что, дурочка, не можешь даже отшить таких прилипал?! Зачем им знать, кто твой отец? Да и тебе на черта эта информация? Урод твой родитель конкретный! Он даже не в курсе, что в нашем городе у него дочка имеется! Слинял, свинья, на рассвете, когда все добрые люди ещё спят! Владелец заводов, газет, пароходов, и на вид милый человек! Доверилась ему, и пожалуйста: записочки мне на прощанье не оставил! А тебе оставил только это вот пятно родимое на шее, как у него! Носи и радуйся своему наследству! И чтоб больше никаких расспросов! Все настроение испортила нафиг, только от тебя и радости!

Но Тоня не поверила, что отец «урод». Сбежал от неё, так это понятно, кто бы не сбежал. А о ней, Тоне, он, оказывается, и не знал!

Но ведь это поправить можно!

И с тех пор, как заброшенное в почву зёрнышко, стала прорастать мечта разыскать отца неизвестным пока способом, показать ему родимое пятно на шее, чтоб узнал-признал и увёз с собой. У него там наверняка и кот и собака, может, даже попугай жако, который говорящий… И на радостях отец купит ей крутой самокат… А она возьмёт с собой швейную машинку и будет ему одежду чинить, если понадобится…

Постепенно отец обретал в ее воображении облик высокого, сильного, который ездит только на мотоцикле, обгоняя самые навороченные тачки, щедрого и всегда готового прийти на помощь.

С каждым днём она привыкала к нему все больше и когда оставалась дома одна, то даже разговаривала с ним вслух, рассказывая о тайных походах в зоомагазин «Четыре лапы», о том, как училка шпыняет в школе, что она «отвечает урок, как рыба: только рот открывает, а слов не слышно». Но ведь это с детства так: Агнесса требовала!