― Что ж. Будем считать, определились. Фрат Нариман, примарх Сильварий, вы вместе работаете: людей и Серебряных стражей в два отряда отбираете и задачу им доносите так, чтобы каждый её понял. Фрат советник, от тебя еще и отчета о том, кому и сколько писем отправлено, жду. ― На время отодвинув невеселые мысли о судьбе сына, распорядился басилевс. ― Роэль, ты с фратом Эскулом идешь. И не вздумай сбегать от целителей, будто тебе двенадцать лет, а не двадцать два! Хочешь поскорее Рейку свою увидеть, так восстанавливай силы!

― Да, отец! ― Роэль поднялся, поклонился правителю, и, уставившись невидящим взглядом в спину фрату Эскулу, следом за ним пошел в лекарские палаты.

7. 7. Астрея. Письмо

На следующее утро после смотрин я проснулась с настроением весь день просидеть дома и со двора носу не казать ― ровно так, как мечтали накануне братья. Однако, едва мы с близнецами позавтракали, как матушка сложила в берестяной короб пару платков из козьего пуха, две пары носков, поверх поставила два лукошка по десятку яиц от наших несушек в каждом.

— Вот, доча, ― кликнула меня. ― Пробегись-ка, разомни ножки, да отнеси платки и одно лукошко с яйцами в дом тетки Парсавы, а носки и второе лукошко ― в дом тетки Верлеи. Монеты они мне за работу еще раньше отдали, так что тебе только передать товар.

― Матушка! ― вздрогнула я. ― Зачем ты меня к людям отправляешь? Все ж спрашивать будут, как смотрины прошли?

Близнецы тоже на мать вопросительно воззрились, закивали, поддерживая мой вопрос.

— Вот и хорошо! Пусть спрашивают! А ты улыбайся и отвечай, что с женихом сердцем не сошлись, но дело миром уладили. Если ж от людей прятаться станешь, то они себе как раз и надумают всякое нехорошее. Сплетни пойдут. А оно тебе надобно?

Сплетен мне не хотелось. Люди у нас в поселке не злые, но поговорить любят, и позубоскалить тоже, а о ком судачить, если не о соседях? Разве только о жителях соседнего поселка, что время от времени к нам в гости наведывались.

― Ты права, матушка, ― я вздохнула. ― Что ж, пойду, приоденусь. Чай, не в лес ― в люди идти.

Как и ожидала, о смотринах, что случились накануне, знали все. И каждый, кто мне на пути встретился, после обязательных приветствий спрашивал:

― Ну, как смотрины прошли? Глянулся тебе жених? А родителям и братьям чего подарили? А вы им?

По совету матушки, я останавливалась и отвечала на расспросы так подробно, как только возможно. С улыбкой говорила, что жених хорош, но не по мне ― нравом мы с ним не сходимся. Он слишком властный, а я ― самостоятельная. Вот и расстались с миром, чтобы каждому дальше по-своему жить.

Сельчане понятливо кивали и спешили откланяться, чтобы поскорее разнести мой рассказ по домам ― своим и соседним. К вечеру весь поселок знал, что Рагнар, сын Оройна, от ворот поворот получил. Но о том, как он мне под подол залезть пытался, никто так и не прознал. Семейству охотников такие слухи не больше нашего нужны были, вот они и молчали.

Еще через день поселок с нескрываемым любопытством наблюдал, как дядька Оройн с сыном на нанятой у соседей телеге, запряженной быком-муском, в сторону магорельсовой станции едут. Помимо старого охотника и его сына, на телеге подпрыгивали два просторных ларя и пара берестяных коробов.

Байл и Берр, которые как раз на обучении были, один ― у кузнеца, другой ― у плотника, прибежав на обед домой, со смехом рассказали, что сельчане наши охотников вопросами да насмешками засыпали:

― А что это женишок из села бежит? Ужель невестушки несостоявшейся забоялся? ― спрашивали мужики.

― В своем селе невесты не приглядел, думаешь, в другом селе лучше сыщешь? ― вторили женщины.