– Бабуля, что ты наделала?!

Мама встала со стула и начала нервно наматывать круги по комнате, но ее остановил муж, взяв за руку, переплетая пальцы.

– Знаю, ты хочешь поговорить с ним, но, думаю, сейчас не время для разговора. Ты лишь усугубишь ситуацию. Сейчас у него переходный возраст, и все твои слова Генри воспримет в штыки.

– И что ты предлагаешь?

– Оставь его одного. Позже, когда он успокоится, я сам с ним поговорю, – муж обнял жену, а бабушка засобиралась домой, еще раз извинившись напоследок.

– Мам, не уходи, – сказал Василий. – Если честно, это наша вина. Мы сами должны были рассказать ему правду, а не выдумывать сказки о несуществующем дедушке.

Сын обнял расстроенную маму, и они вернулись за стол.

***

А в этот момент Генри сидел в своей комнате и смотрел в одну точку. Он не знал, сколько прошло времени с того момента, как он стремительно выскочил из кухни. В голове прокручивались события этого дня о том, как он узнал горькую правду. Эта сцена непрестанно перематывалась в его голове как заезженная пластинка, не собирающаяся останавливаться, из-за чего парень в отчаянии схватился за волосы и с силой сжал их руками. Лишь почувствовав резкую боль, школьник сжал зубы и взвыл от досады. Сердце парня разрывалось от предательства родных ему людей.

В дверь тихо постучали, и не прошло и секунды, как в комнату, словно метеор, ворвалась Маша.

– Братик, ты в порядке? – спросила обеспокоенная девочка, нерешительно подходя к нему.

– Уходи, – тихим голосом проговорил мальчик, не глядя в сторону сестры.

Маша замерла, но спустя пару секунд продолжила:

– Братик… – начала она, но, заметив ненавистный взгляд брата, осеклась на полуслове. – Прости…

– Это все из-за тебя! – выпалил злобно Генри. – Я вас ненавижу!

Маша на враждебный взгляд старшего брата лишь расплылась в улыбке и, подбежав к нему, обвела тонкими руками его шею, уткнувшись в грудь.

– Ты что… – удивленно начал Генри, но сестренка, еще крепче прижавшись к нему, тихим, но уверенным голосом произнесла:

– Знаешь, что нам каждое утро говорила воспитательница? Она говорила: «Все, что ни делается, – к лучшему», – и просит нас не унывать, – Маша отстранилась и обхватила лицо Генри руками, продолжая улыбаться. – Поэтому не дуйся, братик, а то лопнешь!

– Это не так просто. А как бы ты поступила?

Маша задумалась, при этом плюхаясь на мягкий диванчик возле окна:

– Наверное, сначала мне бы стало грустно, но потом я бы обрадовалась от новости, что у меня стало на одного папу больше! Генри, это же так здорово – иметь двоих пап! Можно каждый день у обоих просить двойные порции мороженого! – при упоминании о лакомстве девочка облизала губки.

Генри рассмеялся: парень не мог долго обижаться на родных. Он потянулся к сестре и крепко ее обнял:

– Спасибо, сестренка, и прости.

– Ну… Если ты мне купишь большую порцию любимого сливочного мороженого, тогда прощу.

– Заметано!

Вечером Генри решал задачку по физике, когда в комнату постучали, и заглянул папа.

– Давай поговорим? – спросил осипшим голосом отец, не решаясь войти.

Генри вздохнул, отложил учебник и, бросив ручку на тетрадку, повернулся в кресле к отцу.

– Давай. Послушаю, что ты еще хочешь мне сказать, – с металлическими нотками в голосе процедил парень. В его глазах мелькнуло отвращение, но тут же пропало.

– Я понимаю, что ты сейчас сердишься, Генри, но пойми, пожалуйста… Мы не желали тебе зла.

– Ладно раньше не сказали, а сегодня-то зачем надо было врать? Если бы бабушка не проболталась, я бы так ничего и не знал! – обвиняюще произнес он, смотря на отца. Губы парня были сжаты, а во взгляде разгоралась злость, которую парень старался подавить.