– Выход? – с надеждой выдохнула Ольга.

– Гм, выход на следующий уровень.

– И сколько всего этих уровней? – вставил профессор.

– Ну откуда я знаю? – ощетинился доктор. – Поймите, я просто провожу аналогию с компьютерной игрой, в которой их может быть и двадцать, и сорок, по-разному. Но мы-то не в игре. И это – всего лишь мое предположение, версия.

– Игра, ствол им в зад! – взорвался полковник. – Посмотрим, кто кого переиграет. Ничего, ребятки, мы разберемся, что за тварь все это организовала, и тогда… дайте мне минут пять наедине с этим умником, уж я покуражусь!

Мозговой штурм закончился. Все синхронно замолчали, устало опустив головы, тупо гипнотизируя асфальт.

Борис завис в полунирване.

Отдых… Сидел бы так часами, если бы не жажда, которая с каждой минутой все нестерпимее.

– Не засиживаемся, ребятки, – зычный голос Грасса бодрил, приводил в себя, – силенок поднабрались и потопали.

Вам помочь? – Антон протянул руку сидевшей рядом синеволосой женщине.

«Это он мне?» – обмерев от неожиданного обращения, Таисия Ивановна подняла взгляд. Боже! Добрые открытые глаза, теплая дружелюбная улыбка… Выходит, неравнодушные отзывчивые люди встречаются не только в романах, но и в жизни.

– Спасибо, – опершись на твердую ладонь молодого человека, она легко приняла вертикальное положение. Женщина вдруг поняла, как изголодалась по простому человеческому теплу, вниманию. В голове зашумело, неожиданно накатила волна эмоций, в глазах защипало.

«Только не реветь, не реветь…» – она глубоко вздохнула и попыталась отвлечься, вспомнить о приятном. – «Как там Мявик, бедняжка. Нет, не пропадет, улицу знает».

Помогло.

Если попытаться охарактеризовать одним словом жизнь конкретного человека, то Таисии Ивановне Сиротиной вернее всего подошло бы существительное «одиночество».

Детство и юность брошенной родителями-алкоголиками малышки прошли в убогом детском доме советских времен (отсюда и фамилия), нравами и порядками больше напоминавшим закрытый интернат для малолетних преступников. Что и говорить, несладко там пришлось мягкой по натуре девочке Тае. Несмотря на скудные пайки, хроническое недоедание, сирота росла пухленькой (кто знал, что тому причиной: пониженный обмен веществ, или божья воля?), за что ее дразнили «жирной», «хрюшкой», «колобком», унижали, насмехались, иногда поколачивали.

Отверженная. Кому это понравится? Но, имея врожденную внутреннюю силу, она держалась, не опустилась до пресмыкательства перед лидерами, как некоторые дети из их заведения. Она пошла другим путем – каждый раз, слыша насмешки, Таисия представляла своих обидчиков в унизительно-комичном виде: голыми, испачканными в нечистотах, с огромными ушами, или выросшими ветвистыми рогами. Это было настолько забавно, что порой девочка не могла удержаться от смеха. Такая реакция унижала тех, кто сам желал унизить. Не подозревая того, она создала великолепную психологическую защиту, которая помогла ей выжить, сохранить личность.

В день совершеннолетия она покинула ненавистный дом мучений, вселилась в предоставленное ей государством общежитие и без проблем поступила в техникум на библиотекаря. Получив через пару лет диплом с отличием, выпускница Сиротина устроилась в одну из городских библиотек (ту, что поближе к дому). Ее привлекала эта профессия обилием книг, чтением которых можно наслаждаться прямо на работе и относительной удаленностью от агрессивного социума.

Бытие бюджетника в те времена (как и в любые другие) нельзя было назвать сладостным. Убогая зарплата, тесная обшарпанная комната, заношенная одежда… Но… ей было плевать на нищету. Главное – свобода, которая пьянила. Угрюмые детдомовские педагоги-надзиратели, с их тотальным контролем остались в прошлом. Предоставленная только себе, она была вольна поступать так, как считала нужным.