Пальмеро быстро огляделся. Поднял воротник и плотнее запахнул куртку, укрываясь от утренней прохлады.

– Предложил бы пройти в кабинет, но…

– Но лучше обойтись без лишних любопытных ушей, – кивнул Тиллен.

– Именно. От одной ты удачно избавился… – из-за этих слов кольнуло в груди, но Пальмеро, не дожидаясь возражений, безжалостно продолжал: – кто знает, не придет ли ей на смену другая.

– Ближе к делу, – прервал его Тиллен.

– Кто-то начал мутить воду… – Пальмеро помедлил, словно подбирал слова. – Уже почти все привели в порядок, но кое-что я успел увидеть.

С этими словами он протянул Тиллену свернутую трубочкой газету – одну из тех, какие покупают на окраинах. В каких полно глупых слухов. И правды.

Почти во всю первую страницу красовалось фото. Кусочек главной городской площади выглядел, как после праздничных гуляний. Это если не приглядываться. Однако то, что на первый взгляд могло показаться обычным мусором, было клочками чьей-то одежды. Темные пятна на мостовой, так похожие на кровь. Охранник «Ц-мин» волоком тащил прочь что-то, подозрительно похожее на человеческое тело.

Внутри у Тиллена похолодело.

– Кто-то нас опережает, и действует очень грубо, – произнес он совсем тихо. – Или…

Внезапная догадка похожа на удар камнем в висок. Настолько сильный, что Тиллен на миг потерял дар речи.

– Или что? – переспросил Пальмеро.

Выглядит озадаченным, но Тиллен уже давно перестал верить чужим маскам. Потому открыл снимок, который и собирался показать.

– Можешь что-нибудь сказать об этом?

Пальмеро, задумчиво почесывая подбородок, некоторое время вглядывался в снимок, потом протянул:

– И почему ты решил спросить именно меня?

– Передо мной можешь не притворяться. Знали только двое.

В памяти всплыл тот вечер полтора года назад. Не так уж давно, но словно в другой жизни. Более беззаботной. Тиллен тогда в шутку предложил сделать цветок цмина символом новой власти. Как насмешку над корпорацией, которую они собирались свергнуть.

Вот только даже тогда он понимал, насколько плохой идеей было бы дать всем желающим доступ к источнику жизни. Полнейшим безумием, которое, впрочем, продлилось бы не так долго. Лишь до тех пор, пока источник не опустошили бы до последней капли.

– Двое? – скептически хмыкнул Пальмеро. – Вот уж не ожидал, что ты сумеешь вычеркнуть ее из памяти.

Тиллен поморщился.

– Поправка: из тех, кто все еще жив – двое. Поэтому повторю вопрос: тебе есть что мне рассказать?

Прежде, чем ответить, Пальмеро поднял отброшенный Тилленом камень и вернул на место, восстановив рисунок. Словно давал безмолвный совет: «Нельзя терять головы из-за прошлого».

Непрошенный совет.

– Тебе не кажется, что все это нам только на руку? – сказал он, наконец. – Гораздо надежнее, чем передать все в руки одной девочки и надеяться, что она не оступится.

– Ну конечно, – с презрением выплюнул Тиллен. – Предоставить все неуправляемой толпе гораздо лучше. Ничего не сможет пойти не так, разумеется. И… – Он помедлил, прежде чем спросить то, от чего все может бесповоротно измениться навсегда: – Ты ведь поэтому был против ее отправки? Знал, что начнется, и не хотел подвергать ее лишнему риску?

– Догадывался, – не стал отрицать Пальмеро. – Но не мог тебе сказать: знал, как отреагируешь.

Тиллен почувствовал нестерпимую горечь во рту.

– Зачем? Наш план, он ведь был совсем в другом.

Сделать все тихо и без ненужных жертв. Избавиться от семейства Гофе. Сделать Схеф независимым городом. Взять источник жизни под контроль и начать распоряжаться доставшимся сокровищем не на благо корпорации, а для каждого горожанина. Перестать расплачиваться магией за подачки с «большой земли», а наладить справедливую торговлю. С тем же Маеламом, например. Они только рады будут мирно получить то, что не удалось завоевать насильно.