Маленькие окна – красные, синие, желтые – напоминают причудливые цветы. И такие же цветы отражаются от них на стенах. Невольно останавливаюсь около каждого на несколько мгновений, любуясь. Из-за этого путь занимает гораздо больше времени, чем я рассчитывала. Перед глазами живо встает недовольное такой задержкой лицо Тиллена, оттого последние три этажа я миную почти бегом.

Двери в крыле наставников одинаковые, переливающегося лазурного цвета. Это куклы украшают свою обитель так, как им больше нравится – одна из немногих вольностей, что нам позволены, – а наставники, видимо, считают это выше своего достоинства. Или, может, думают, что если мы увидим маленькие слабости, то станем меньше прислушиваться к их словам. Зря. Так они больше были бы похожи на людей. Или… на нас самих. Лишь это и могло бы вызвать уважение вместо слепого подчинения.

До кабинета Тиллена остается всего несколько шагов, как я слышу доносящиеся изнутри голоса. Точнее, один голос, который никак не ожидала услышать.

– Тебе мало было одной неудачи?

Пусть Пальмеро говорит совсем негромко, в его словах отчетливо слышится настоящая ярость. Я невольно вжимаю голову в плечи и замираю, прислушиваясь внимательнее. Не каждый день выпадает такое, чтобы хозяин домика отчитывал кого-то из наставников, как ребенка.

Но Тиллена этот тон, похоже, ничуть не смутил. Его ответ звучит спокойно и уверенно:

– Не напомнишь, чья это была идея? Вот именно. Я всего лишь хочу довести начатое до конца. Нельзя допустить, чтобы все было напрасно. Что она зря… Она бы не отступила. Не теперь, когда появился шанс.

Он замолкает, и я многое готова отдать, чтобы увидеть сейчас его лицо. Осталось ли оно по-прежнему непроницаемым?

– Думаешь, на этот раз точно сработает? – интересуется Пальмеро со злой ехидностью.

– Должно сработать. Сам знаешь, лучшей возможности не представится. Нам сказочно повезло, девочка идеально подходит.

– На первый взгляд – да, так и есть. Но все гораздо сложнее, чем произвести нужное впечатление.

Тиллен задумчиво протягивает:

– Если бы ты видел, как она вела себя над пропастью, тоже бы не сомневался.

От напряжения у меня болят костяшки согнутых пальцев. До этого еще были сомнения, но теперь я точно уверена, что речь обо мне. Потому подхожу ближе, прижимаюсь не пораненным ухом к двери. Продолжаю слушать.

– Только не говори, что водил ее туда, – выдыхает Пальмеро. – Она вообще понимает, для чего ты ее готовил? Рассказал, что хочешь ее отправить в самое пекло?

Тиллен медлит. Пытаюсь представить замешательство на его лице. Получается не очень. В моем воображении он лишь виновато улыбается. Но в конце концов все же отвечает. Мне едва удается расслышать:

– Не хочу вовсе. Но… Расскажу, конечно. Не собираюсь ее оставлять слепым котенком. Сегодня, как обещал. Раньше не мог – боялся, могут вмешаться. Или что-то пойдет не так. Как тогда. Для нее же самой будет лучше все узнать в последний момент.

– И ты, конечно, уверен, что она не откажется, – хмыкает Пальмеро.

– Если откажется… – Тиллен снова замолкает. Словно бы только сейчас позволил себе эту мысль и теперь ее обдумывает. – Буду очень разочарован. Ведь это значит, я зря ей доверился. Ошибся. Так что нет, не откажется.

Вдруг ловлю себя на том, что ощущаю гордость, а губы растягиваются в глупой улыбке. Тут же одергиваю себя: не нужно обольщаться раньше времени. Просто он слишком хорошо успел меня узнать, оттого и не сомневается в ответе.

Разве самая прилежная кукла может сказать «Нет»?

Заставляю себя продолжить слушать разговор. Пальмеро кажется все еще раздраженным. Слышу скрип ножек отодвигаемого стула по полу, затем его слова: