Второй.

 Если же мне предмет разговора понятен, если я представляю, какие вопросы нужно задать, если я знаком с этим человеком, прединтервью происходит, когда гость уже приходит к нам на «Четвертый канал».

 Я прошу гостей прийти за сорок минут до того, как мы должны войти в студию. Тут  и  люфт:  вдруг  пробки  на  дороге,  и  время,  чтоб  попить  чай-кофе,  поговорить. Провести прединтервью.

Что нужно узнать из прединтервью?

 Правильно   ли  я  представляю   себе  ситуацию.

 Ну,  допустим,  какая-то  политическая коллизия: «Так все было на самом деле сегодня?» – «Да, так». –   «Вы на самом деле против этого закона?» – «Ну что вы, это же я его внес!»

 Я перепроверяю, потому что, если что-то было передано информационными агентствами и даже показано в «Новостях „Четвертого канала”», это не значит, что все так и было в первом случае или все было точно так – во втором. Людям свойственно ошибаться. Опять же, «врет как очевидец».

 Если у меня есть сомнение в каком-то своем вопросе, содержащем ссылку на чье-то заявление или какое-то событие, я спрашиваю: «Правда ли, это было? Он действительно так сказал?»

 Ну и наконец, я спрашиваю: нет ли еще чего-то важного, связанного с темой разговора, о чем я могу просто не знать – я же не специалист, но о чем стоит рассказать.

Прединтервью не спасло

 Иногда бывает так, что и прединтервью не помогает.

 Был у меня на «Стенде» москвич,  бывший  журналист,  потом телевизионный  начальник.  Обговариваем  тему. Он что-то говорит. Начинается эфир, он говорит совершенно другое. Я потом уже догадался почему. Видимо, до эфира он говорил правду, ну вроде как коллеге-журналисту:  «Ты же понимаешь…», а в эфире начал «работать».

Прединтервью спасло

 А однажды прединтервью  спасло. Гость – директор  Горводоканала  Олег Богомазов. У меня все вопросы о горячей воде. Ну не знал я тогда, что Горводоканал занимается  только  холодной  водой.  Как  я радовался,  что  узнал  об  этом  не  в  прямом эфире!

Узнают ли гости о вопросах заранее?

 Дело в том, что вопросов в том виде, в каком они звучат в эфире, до эфира, заранее просто не существует. Невозможно написать вопросы, а потом выучить их наизусть до буковки. Я пишу на листочке темы: спросить об этом, об этом, об этом. Если нужно – какой-то фактический материал: подглядеть, если что.

Поставить гостя в тупик

 Да, но, как правило, я все эти темы обговариваю с гостем. Не в виде конкретных формулировок вопросов, а именно в виде тем. «Хочу спросить об этом, об этом, об этом». Это тоже часть прединтервью. Гость может сказать: «Нет, это не мой вопрос» или: «Я не знаю», – тогда вопрос снимается.

 Самое главное, нет задачи поставить гостя в тупик, заставить покраснеть, потерять сознание и свалиться под стол в конвульсиях. Есть задача сделать интересный разговор. Если  гость  «зависнет»,  как  старый  компьютер,  это  никому  не  нужно.  Если  гость  не отвечает, что он будет делать? Это же разговорная программа, он должен говорить, а не мычать.

 Я, как правило,  всегда  говорю:  «Вот и вот тут я с вами  не согласен,  вот тут я считаю, что вы категорически не правы, а вот по поводу этого у меня совсем другая информация». Если назревает спор, то я заранее предъявляю мои аргументы. Пусть гость придумает красивые контраргументы.

 Нет, «засадные» вопросы тоже бывают. Главным образом, для политиков. Я точно знаю, что политики выкрутятся.

Можно ли перебивать гостя? 

 Приходится.

 Время ограничено. Есть определенное количество вопросов, которое необходимо задать в это ограниченное время. Людям свойственно, высказав главную мысль, добавить развивающие тезисы, объяснить, убедить. Вот это иногда приходится пресекать.