Дао разговорной программы Евгений Енин

Ухо

 В  уши  телевизионным  ведущим  вставляются  специальные  наушники,  на  самом деле  «внутриушники»,  чтобы  их  не  было  заметно.  Режиссер  в  них  говорит:  сколько осталось времени до конца эфира, какой сюжет готов, какой не готов. В тяжелых случаях может осуществлять полное дистанционное управление ведущим.

 Разговорную программу «Стенд» – телекомпания «Четвертый канал», город Екатеринбург  –  я  веду  с  понедельника  по  четверг,  в  пятницу  готовлюсь  к  другой программе. Наушник, когда я веду «Стенд», вставляется в левое ухо.

Другая   программа   –  это   итоговая   информационно-аналитическая   программа

«Итоги недели». Она выходит в эфир раз в неделю, наушник вставляется в правое ухо. Ну, такая география студии.

Заметил, что в правое ухо наушник вставляется с некоторым трудом, а в левое – легко. Левое ухо разработалось.

Кто куда смотрит?

 Стандартный вопрос гостя, первый раз пришедшего в студию: «А куда мне смотреть?» Стандартный ответ: «А  тут,  кроме  меня,  никого  нет».  Неправда,  есть  еще операторы,  их  его  не  видно  за  камерами  и  штативами.  Развернутый  ответ:  «Это  же разговор, мы беседуем друг с другом и смотрим, конечно же, друга на друга». Видимо, кому-то   из  приглашенных   кажется,   что   раз   уж   пришли   на  телевидение,   то   надо

«выступать», глядя в камеру.

 Очень  любил  это  занятие  Антон  Баков,  и  еще  кое-кто  из  депутатов  второй половины  девяностых  прошлого  века. Вот явно кто-то у них в «Белом доме» – много тогда при депутатах, текущих и потенциальных, ошивалось психологов, тренеров, консультантов и прочих шарлатанящих личностей – провел тренинг на тему «Как вести себя на телевидении» ( «Чтобы завоевать доверие зрителей, вы должны установить визуальный  контакт  с  аудиторией.  Смотрите  прямо  в  камеру,  тогда  каждому  зрителю будет казаться, что вы обращаетесь лично к нему»).

 Вначале я понять не мог: что же такое, я задаю человеку вопрос, а он отвечает, глядя не на меня, а куда-то. Куда? В камеру. Уговоры – мы друг с другом общаемся – не помогали,  видимо,  установки  были  получены  мощные.  Пресекли  мы  это  так:  я  начал задавать вопросы, тоже глядя в «свою» камеру. Картина шизофреническая: два человека говорят, глядя в разные стороны. Беседуют. Депутаты не выдержали.

 А Аркадий Чернецкий, мэр Екатеринбурга, так и не избавился от дурной с точки зрения телевизионного эфира привычки. У него во время разговора взгляд блуждает по студии, ну вот как если бы по студии птичка летала, а он на нее смотрел. Зритель видит вот что: Чернецкий отвечает на вопрос, что-то говорит, глядя то в левый верхний угол экрана, то в правый верхний угол экрана.

«В глаза смотреть!» © следователь НКВД Иванов.

Монитор для гостя

 Монитор – это телевизор, в котором идет трансляция  эфира,   в нем сидящим в студии видно то же, что телезрителям. После первых месяцев работы постановили: гости себя в мониторе  видеть не должны, им монитор  не ставить, а те мониторы,  в которые можно подглядеть, отворачивать.

 Мало кто, увидев себя в мониторе, мог оторваться от такого замечательного, редкостного зрелища, и в результате получалось, что на экране телевизора гость смотрел куда-то в угол.

 А еще у стульев в студии, – а это часто обычные офисные стулья, – отвинчены колесики. Некоторые гости начинали нервно туда-сюда ездить.

Ног не видно

Стол в студии «Стенда» сделан так, что ног ведущего и гостя не видно.

 Во-первых,  нет проблем  с обувью  – у гостей.  Весной-осенью  не надо чистить, зимой – приносить сменную обувь.

 Во-вторых, ведущему не надо покупать «эфирные» туфли и переобуваться перед эфиром. Канал экономит – одежда ведущим покупается за казенный счет, так бы еще и обувь пришлось покупать.

 Кстати, после окончания сезона одежда переходит в собственность ведущих. Плюс работы на телевидении. У меня в шкафу одних пиджаков девять штук. Жалко, что такие сейчас не носят.

Зачем это все написано?

 Я преподаю в Гуманитарном университете курс «Разговорная программа». Исключительно  по  личной  просьбе  декана  факультета  журналистики  Светланы Балмаевой. Преподаватель из меня никакой. Перед очередной сессией открыл файл с текстом, на основе которого я «начитываю» теорию. А это еще мой диплом, написанный в

1995 году. Как-то так удачно тогда написалось, что до сих пор теория «работает». Ну и слово за слово…

 Теперь я не буду «начитывать» студентам теорию. Они будут это читать, а потом сразу практика. А учебные часы мне зачтутся. Очень удобно.

 В принципе все это может быть интересно тем, кого приглашают принять участие в разговорных программах, в качестве гостя, тем, кто чувствует: скоро могут пригласить.

Почему «Стенд» называется «Стендом»?

 Название придумал Олег Ракович, который в 1996 году был генеральным продюсером «Четвертого канала». Все долго думали, он придумал. До этого был «Ночной клуб Четвертого канала», часовая   еженедельная   программа,   которую   вела   приглашенная   «звезда»,   Владимир Мукусев, бывший «взглядовец». Он провел десять выпусков, потом позвали меня. Я был гораздо дешевле. А название  «Стенд» выбрали за полисемантичность.  Многозначность. Есть   стенды   стрелковые,   есть   испытательные,   есть   выставочные.   Вот   и   решили выставлять, испытывать и отстреливать.

Несколько  лет «Стенд»   был   получасовой   программой,   время   выхода   – девятнадцать ноль-ноль.

 Сейчас  «Стенд»  – это  двенадцатиминутная   ежедневная  программа,  или,  если угодно, рубрика в «Новостях „Четвертого канала”». «Новости» начинаются в двадцать тридцать,  «Стенд» приблизительно  в двадцать один ноль-ноль.  После прогноза погоды. Как правило, «Стенд» разбит рекламной вставкой, ведущий представляет гостя, гость отвечает на первый вопрос, реклама, разговор, финальные титры.

«На» «Стенд» или «в» «Стенд»?

 Я  привык  говорить  «на».  Правильнее  «в»,  в  эфир,  в  программу,  в  передачу,  в студию. Видимо у меня в голове перевешивает значение слова «стенд». Испытывать и отстреливать. Шутка.

Кто встречает гостей «Стенда»? 

 Нет такого специального человека.

 Встречаю я, на девятом этаже. Хохрякова, 104. Возле стадиона «Юность». Угол Хохрякова и Народной воли. «Заехать во двор, с Народной воли, там один подъезд, наша вывеска, на вас будет выписан пропуск, охрана покажет, как пройти к лифту, я буду ждать вас на девятом этаже».

 Бывает, просят встретить внизу. В лобби. На улице. А то они заблудятся. Нет, ковровой дорожки у нас нет, не держим.

 Просят  об  этом  крайне  редко,  и  просят,  как  правило,  пафосные  подчиненные среднего калибра чиновников, которые «накачивают» статус своих шефов. Чиновники крупного калибра прекрасно находят дорогу к лифту сами.

Губернатор  Эдуард Россель  никогда  не просил его встретить  внизу.  Сам дорогу знает.

Но  когда  областной  премьер  Алексей  Воробьев  поднялся  не  на  лифте,  а  по лестнице, один, без охраны и пресс-секретарей, в ушанке набекрень, подкрался, откуда не ждали, – это было, пожалуй, слишком.

Все даром

 Гостям «Стенда» полагается чай, кофе, вода с газом и без, соки – на выбор. Бесплатно, то есть даром.

Десять  лет  назад,  когда  «Стенд»  только  появился,   а  участие  в  разговорной программе было о-го-го каким событием – не было же до этого возможности у людей попасть  на телевидение,  – я предлагал  еще коньяк,  виски,  водку.  Выделялись  фонды. Снять волнение. Ну и отметить это дело. Постепенно все привыкли, волноваться сильно перестали, участие в телевизионной программе стало обыденностью, меня с довольствия сняли.

Мантра ведущего разговорной программы

 То, что я говорю ежедневно, совершенно уже автоматически, каждому гостю, если только он не бывал на «Стенде» уже много раз.

 Заходит гость, я его встречаю у лифта, если наша охрана его не просмотрела и меня предупредила.

«Здравствуйте, меня зовут Евгений Енин, я буду вести программу».

 Идем туда, где у нас буфет, там диван, столы, там обычно  мы сидим с гостями перед эфиром.

«Вот здесь можно раздеться. Что вы будете: чай, кофе, минералку, сок?»

Сели за стол.

 «Давайте я расскажу, как мы будем работать. Вначале к вам подойдет визажист, позовет  вас  чуть-чуть  попудриться.  Примерно  в двадцать  сорок  мы пойдем  в студию, зайдем сначала в режиссерскую, там прицепим микрофоны, пока идет сюжет, зайдем в студию,  сядем и будем ждать своей очереди.  Потом я представлю  вас и задам первый вопрос,   на  него  нужно  ответить   очень  коротко.   Потом реклама и  основная   часть разговора, в конце разговора – ответы на вопросы зрителей, пришедшие на пейджер, я их задаю сам. Мобильный телефон можно оставить здесь или выключить, если вы возьмете его с собой. Нет, не на вибрацию, совсем выключить,  если придет звонок, у нас может быть „наводка”».

 Кстати,  очень  бояться  пудриться  военные.  Даже  когда  объясняешь,  что  красить губы, ресницы и румянить щеки им никто не будет. Только пудра, только чтобы кожа в студии не блестела, «зайчиков» не пускала. После эфира обязательно просят пудру смыть – не  дай  бог,  ребята  увидят.  Товарищи  военные,  пудра  на  телевидении  –  это  как камуфляж на фронте. Суровая необходимость. Ничего больше.

Кого мы зовем на «Стенд»?