– Ты это брось, я тебя не стыжу – мне вообще всё равно, чем вы, люди, в свободное время занимаетесь. Интересно просто стало, как так вышло.

Девка, обидевшись, с силой отбросила веник в сторону и резко выбежала в дверь, ведущую в подсобные помещения. Джастин в недоумении уставился на монаха.

– Ранимая она больно. И пугливая. Не серчай, – с расстроенным видом сказал старый монах.

– И в мыслях не было, – Джастин до сих пор чувствовал замешательство и зачем-то попытался оправдаться. – Просто, как мне казалось, у этих селян нравы довольно строгие – никак не ожидал её здесь застать при таких обстоятельствах. Вроде знает, о чём речь, – кивнул на дощечку с буквой, – вон, даже ассоциация в голову пришла весьма правильная, но на распутную девку не похожа – да и ты бы ничего такого себе не позволил. Но ночь же уже – в это время девки все по избам сидят, что такого приключилось?

Старик помедлил, будто обдумывая, что говорить, а что утаить лучше. Продолжил после небольшой паузы:

– Девка хорошая, но невезучая, – осторожно начал повествование монах. – Ответить тебе я только за себя могу. После одной из вечерних служб все ушли, а она в дверях замялась. Чувствую – поговорить хочет. Подошёл, спросил, чем ей помочь могу – на ночлег попросилась. Обещала отработать – убраться, сготовить, одежду подшить… Разрешил остаться после уборки в общем зале. Ушла уже поутру. На следующий день – та же ситуация. Потом уже расспросил её, что стряслось, но не моя это история – не мне и рассказывать.

Эйлерт замолчал в надежде, что Джастин довольствуется и этим пояснением, но вампир продолжал с любопытством буравить его взглядом. Вздохнув, монах продолжил:

– Потом как-то спросила меня, могу ли её грамоте научить, – глаза Джастина многоречиво полезли на лоб. – Я было посмеялся – девки грамотой редко интересуются. Она, как и давеча перед тобой, обиделась, прослезилась. Сказала, что по книжкам выучиться хочет. О мире узнать, о травах целебных, о чудесах и науки достижениях, – старик мимолётно улыбнулся, вспоминая этот разговор. Его подобные заявления удивили не меньше Джастина, но к тем, кто к знаниям тянется, он всегда чувствовал сильную симпатию. Не обращая уже внимание на реакцию вампира, продолжил:

– Сначала подумал, что поиграется и бросит эту затею – но она упрямой оказалась и довольно сообразительной. Память хорошая, голова соображает, даже с логикой дружит, – Эйлерт сам не зная почему, начал пытаться убедить Джастина в том, что всё сложилось так, как должно и быть.

Проклятый, в свою очередь, внимательно слушал, но эмоций никаких не выражал. То ли не чувствовал ничего, то ли на мёртвом лице ничего не отражалось.

– Да и мне веселее, чем одному. Так она у меня здесь периодически и живёт – комнатушку ей выделил. Хозяйство ведёт, прибирается, а я её грамоте учу и старыми байками развлекаю. И ей полезно. И мне не скучно, – подытожил монах, начиная немного сердиться на Джастина, застывшего как статуя. – Ну что, доволен пояснением, или привести? – спросил Эйлерт, стараясь голосом дать понять, что и так уже рассказал всё, что только можно.

– Приведи, если не уснула, – Джастин заметил беспокойство монаха, но ему хотелось всё-таки услышать её версию событий. Понятно было, что Эйлерт её пытается защитить как может, но он же не желал ей зла. Было просто любопытно. О том, что девочке рассказ может даться тяжело, вампир даже не предполагал. Как и брат, пребывая в нежизни, начал со временем утрачивать способность понимать чужие эмоции.

Эйлерт помедлил немного: вдруг Джастин передумает? Но тот выжидающе глядел на монаха не моргая. Старик со вздохом встал и отправился вслед за Есенией. Кто знает, что нелюдю в голову взбрело… Этот, вроде бы и не злобный, но всё же кровопийца, как и Князь. Спорить боязно, тем более что сам вопрос задал. Наврать – ещё хуже.