В один из зимних вечеров Джастин, ещё не успев зайти, услышал, что старый монах в столь позднее время был не один. Заглянул сначала в окошко – с удивлением заметил, что вместо Эйлерта в общем зале прибирается деревенская девка, как раз та, которую Олаф с приказа Сета плетьми слегка угостил. Монах тем временем копался на столе в свитках, и периодически задавал девке вопросы. Та, иногда задумавшись, отвечала.

– Итак, что за буква, на рогатку, забаву детскую похожая? – глухим басом, не отрываясь от книги, строго спросим Эйлерт.

– Это У! Урок, утка, улитка, уборка, ухо, – не прекращая своего занятия, бойко отозвалась девушка.

– А как же записать, если волк вдруг завоет протяжно? – Эйлер вопросительно с улыбкой посмотрел на девчушку, оторвавшись от своих бумаг.

Девка, подметающая  пол веником, разогнулась, задумалась:

– Может её совсем большой нарисовать? Хотя нет, подождите, тогда дальше писать неудобно совсем будет. Может рядышком её несколько раз поставить? И сколько долго он выть будет? Рисовать, пока у него весь воздух не вышел? Ежели быстро писать получается, то это так много места займёт. Как же тогда бумагу чистую сберечь? – было видно, что девушка не на шутку озадачилась.

Джастин улыбнулся.

– Почти угадала, – Эйлерт хохотнул с её ответа, откладывая книгу. – Надо рядом несколько раз её написать. Но не вместе, а чёрточками короткими разделить. И всего трёх букв достаточно тогда – не надо всю строку на это тратить, поняла?

– Поняла! – Еся было продолжила уборку, но потом встрепенулась, снова голову подняла, помотала ей из стороны в сторону – Нет, кажется, не поняла. А как же читать тогда, если через чёрточку? Волк же протяжно воет, а не запинается, будто подавился. Да и коротко это очень – он долго воет.

– А так и читать, как воет – протяжно. Но очень долго самой выть не обязательно – ты ж читаешь всё-таки, а не передразнить его пытаешься. Теперь поняла?

– Поняла, наверное, – в лёгкой задумчивости ответила девушка. – Во всяком случае, вроде запомнила.

– Хорошо, иди сюда, следующую букву тебе покажу, – по лицу старика было заметно, что обучение доставляет ему немалое удовольствие. Он разве что не заурчал как сытый кот, наевшийся свежей сметаны.

Монах поднял затемнённую дощечку, стёр тряпкой большую и малую букву «У», начал рисовать следующую. – Вот, смотри. Кружок, палка, снова кружок. На что похоже?

Девка взглянула, густо покраснела, шарахнулась в сторону и крепко схватив метлу, принялась яростно подметать.

– Тьфу! Пропасть, ты о чём вообще подумала? Истрет, прости… – Эйлерт покраснел, будто прочитав мысли девицы. – На филина это похоже! На филина!!! и буква эта «Ф» называется. И сам филин с этой буквы пишется. Ох, беда мне с тобой – ну что ты так застыдилась-то в самом деле? – Эйлерт в замешательстве уставился на девчушку, заметив, что у неё увлажнились глаза.

Джастин невольно рассмеялся над этой неловкой для обоих людей сцены, и всё же решил прервать их разговор. Толкнул обледеневшую дверь, быстро затёк внутрь, стараясь не выстудить помещение. Бодрым шагом направился между стройными рядами лавок к рабочему столу с замершими в удивлении людьми.

– Эйлерт, это каким это образом ты додумался девку грамоте учить? В карты, что ль проспорил? – Джастина всё ещё очень веселила ситуация, которой он оказался свидетелем. – А ты вообще как здесь очутилась в такой час? Как тебя братец отпустил ночью к мужику, пусть и к монаху старому?

Сказал и пожалел об этом сразу – обидеть вопросом он девицу не собирался, ругать тоже, но нравы местных жителей явно не учёл. Девка из просто красной, стала пунцовой. На глазах слёзы навернулись. Стоит, в пол смотрит, веник сжала так, что старая солома захрустела под пальцами, пульс участился, дыхание сбиваться стало. Заметил, сразу попытался исправить положение: