Наступила ночь. Выставив парный дозор, все приступили к приёму пищи, устроившись у разожжённых костров. Утомившиеся за время похода рабы, насытившись едой, растянулись на тёплом песке и быстро заснули. Решили отдохнуть и воины.

Где-то в прибрежных зарослях долго щебетала встревоженная птица, но и она, вскоре угомонившись, умолкла. Небо было на редкость тёмным, неприветливым. Тихий поток реки лишь изредка нарушался звуками всплесков воды при накатывании к бортам судна мелких волн. Вдали виднелись огни небольшого города, имевшего такое странное и необычное название – Лариса.

Следующие три дня прошли как один – однообразно и уныло.

– Интересно, как долго изнемогать нам здесь от жары? – Бронт, отойдя на невысокий холм, вглядывался в сторону города.

– Думаю, за это время мы успеем съесть все наши запасы пищи, – как-то печально и в то же время с лёгкой иронией ответил стоящий рядом с ним Саул.

Яркое солнце нещадно палило с самого утра. Дни становились длиннее и всё жарче. Начавшееся лето обещало быть знойным и сухим. Люди старались меньше двигаться, дабы не потеть и не терять влагу. Матросы часто поочерёдно обливали весь корабль речной водой, не допуская опасного рассыхания древесины.

Прошло ещё три дня. Всё было по-прежнему, без перемен.

Теперь было трудно отличить одного человека от другого. Бронзовый загар одинаково покрывал почти обнажённые тела. Раскалённые цепные колодки оставляли сильные ожоги на ногах и руках рабов. Под постоянным и пристальным присмотром команды им разрешалось окунаться в реку во избежание попадания грязи в свежие раны. К тому же в воде железо немного охлаждалось, уменьшая боль.

Потеря гребцов была бы крайне нежелательна в сложившейся ситуации. Обратный путь, хотя и не был далёким, но проходил по чужой, оттого, возможно, враждебной земле.

Рупилий и Форкис в эту ночь находились в дозоре, расположившись под высоким деревом на небольшой возвышенности примерно в ста футах от реки по направлению к городу.

Всё пространство от них до берега было открытым, как на ладони, и напоминало собой неглубокую плоскодонную чашу, равномерно заросшую слоем тёмно-зелёной травы, посреди которой, разделяя её на две половины, тянулась местами виляющая тропинка. По окраинам долины густели леса, за которыми виднелись невысокие скалистые горы.

Желтоватый рожок полумесяца, окружённый туманным бледно-синим ореолом, нависал почти над самым селением, рассеивая по округе такой же причудливый, неестественный свет, и от всего, что было выше травы, падали чёрные неясные тени.

Ближе к полуночи от воды потянулась долгожданная прохлада. К этому времени успокоилась и птичка в кустах. Теперь, в эту ночную пору, лишь стрекотание цикад напоминало о продолжении неуёмной жизни средь этой дивной, отдыхающей природы.

– Взгляни-ка туда, – шепнул Рупилий Форкису, указав рукой в сторону спящего города, взяв чуть левее от тропы.

Форкис всмотрелся, но поначалу ничего не заметил. Быстро взобравшись по ветвям на дерево и заслонившись ладонью от светлого осколка луны, он стал вглядываться вдаль и вскоре тоже увидел странное перемещение нескольких всадников. Все они, вместо того чтобы продвигаться по удобной тропе, огибали долину по окраине леса и явно следовали в их сторону.

– Может быть, это сам Поликрат возвращается? – неуверенно спросил Форкис, мягко спрыгнув на землю.

– Вряд ли в такое время он двинулся бы в путь, – с сомнением ответил Рупилий и вновь спросил: – Сколько их там?

– Не меньше десятка.

– Буди наших. Я отсюда послежу за ними, – теперь уже Рупилий взобрался на дерево.