– Ладно, – выдыхаю. – Только держи его и не отходи далеко. Я, правда, очень боюсь, – поглядываю на Мухтара.

Так-то пёс вроде безобидный, хоть и крупный. Видно, что дрессированный. Но это всё равно животное. Я могу резко дёрнуться, а он за угрозу воспримет моё движение. Вон, сосед мой тоже ничего собаке не делал той. Просто она ощенилась, а мы в салочки играли недалеко от её логова. Она деток своих защищала, а пацану шрамы на всю жизнь.

– Главное – не кричи, он боится, – снова встаёт Дима и ко мне подходит.

– ОН боится? – удивляюсь.

– Ага. Ты как сирену включишь, так он за меня прячется.

– Да он, если встанет на задние лапы, с меня ростом будет. Как он может бояться? Он же огромный.

– У него тоже детская травма, – хмыкает Дима, апёс ползком за хозяином ко мне устремляется.

Опять меня колотить начинает, а крик так и просится. Ладно, он бы маленьким был, а тут здоровый и пушистый. Дима включает фонарик и светит на пса. Гляжу на него в метре от себя. Глаза у него добрые – серо-голубые, как у хозяина. Ощущение, что улыбается. А смотрит так внимательно, как человек.

Набираюсь смелости и тяну трясущуюся ручонку к белоснежной голове. А он морду опускает и ближе подползает, подставляясь под ласки. Еле касаюсь. Глажу. Дима на корточках рядом сидит, почти между нами. Вот так даже почти не страшно. Хозяина же он не покусает. А руку, если что отдёрну быстро.

– Красивый пёс, – улыбаюсь. – Такой белый. Хлопот с ним, наверное, много.

– Вовсе нет. Он классный. Верный друг.

Вроде я даже расслабилась. Фонарик Дима убрал, тоже гладит своего питомца. А тот и рад, что его со всех сторон тискают. Думаю, домой пора, а вставать совсем не хочется. Хорошо так сидеть. Но я завтра хотела огород полить.

– Мне домой пора, – мямлю.

– Мухтар, – строго говорит Димитрий, – место.

Тот послушно встаёт и через пару секунд уже на своей территории. Сидит, ждёт хозяина.

– Спасибо за чудесный вечер, – оборачивается ко мне молодой человек. – Сто лет вот так не сидел по-настоящему, просто болтая и звёзды разглядывая. Ты завтра с утра смыться намерена, или ещё увидимся?

– Э… я ещё огородом заниматься буду. Увидимся, наверно…

– Хорошо. И… прости за поцелуй. Хотя… мне понравилось.

Челюсть моя отвисает, а Дима ответа не ждёт. Встаёт и уходит. А я сижу в этой прохладной темноте и вздохнуть боюсь. Но, беру себя в руки, сгребаю тарелку с остатками мяса и в домик.

Спать заваливаюсь, а у самой мысли тормознуться никак не могут. Слишком много эмоций. С собакой близкий контакт, а с её хозяином и того ближе. Губы его не дают мне отключиться. Давно я не целовалась. А тут прям вот так дважды за два дня. И позиция моя – никаких мужиков – трещать по швам начинает. Хочется ласки.

А главное, за эти выходные я Захара только раз вспомнила. Интересно, это так сторож влияет со своим волкодавом (надо бы спросить, что за порода, вблизи ясно становится, не дворняга это) или свежий воздух и работа на земле?

Утро погодой совсем не радует. Дождь хлынул. Ну. Зато грядки поливать не надо. Тогда завтрак, порядок навести в доме и в город.

К одиннадцати выползаю на улицу, вещи в машину отнести. Зонта нет, дождевика нет, капюшона на куртке тоже нет. Надо бы обзавестись всем вышеперечисленным. И резиновые сапоги прикупить ещё одни не помешает, на выход.

По дороге к машине на траве поскальзываюсь и лечу, плашмя приземляюсь. Встать не могу. Ударилась больно. Дождь глаза заливает.

Жмурюсь. Но в один миг как-то перестаёт по лицу долбить.

– Ты как? – обеспокоенный голос Димы выдёргивает меня из состояния жалости к себе.

– Нормально, – делаю подобие улыбки, но глаза открыть не решаюсь. – Вот, прилегла отдохнуть…