Гоша с Анитой посмеялись, но тут же переглянулись. Анита закатила глаза.

– Да я какие вам ни подам, вы не разбираетесь же! – прибавил Аркадий Павлович. – В Корее люди вообще собак едят. И ты, Гоша, думаешь, у нас не? Едят, как миленькие, только не знают.

– Вы, Аркадий Палыч, так готовите, что даже собачатину скушаешь и пальчики оближешь.

– То-то и оно, – самодовольно протянул Аркадий Павлович.

И Гоше на мгновение показалось странным, что свёкор с таким жаром нахваливает мясо, которое сам никогда не ест. Но он быстро нашёл этому объяснение: вероятно, из-за того, что перед ним на этих его базах часто мелькают разделанные туши. Противно, понятное дело.

Отойдя от дома, Гоша прыснул: «Ну и кадр!».

Поле между домом Аниты и следующим за ним, белым кирпичным, поросло густым разнотравьем, из глубины его доносилось жужжание: на полевые цветы всегда слетались пчёлы с соседской пасеки.

По дороге справа как раз и находился дом пасечника. Деревянный сруб его давно уже выцвел. Жил здесь высокий, сухопарый мужчина с пушкинской причёской: серые непослушные волосы вились в основном по бокам и на затылке, а сверху одиноко торчал бело-серый клок. На вид ему было под семьдесят, он был уже явно на пенсии.

Несмотря на аварийный вид дома, здесь часто бывало по-семейному шумно. Приезжали дети и внуки. Пара за тридцать и девочки – шести и восьми лет.

– Здесь милиционер живёт, – шепнула Анита, проходя мимо.

С задней стороны участка, из яблоневого сада на дорогу выбежали те самые девочки, поздоровались и, снова хихикая и пихая друг друга, побежали за дом.

– Милиционер? – удивился Гоша.

– Так его мама с Аркашей зовут. Наверное, бывший. Так-то он уже дед обыкновенный.

Гоша дёрнул Аниту за руку и кивнул на белый кирпичный дом напротив. На фоне одноэтажного дома поблёскивал на солнце повёрнутый в три четверти вчерашний «Мерседес» седан, перламутрово-серый.

– А у Сергея-то дом не под стать машине, – сказал Гоша. – Это ж дом того Сергея, что вчера проезжал мимо с женой?

– Его, да. Дом, кстати, у него тоже новый, ты не думай. Построили в один год с нашим.

– А ваш тоже с нуля строили? Я этого не знал.

– Ну да, только мама с папой его уже построенным купили. Пара, которая нам продала его, строили также вот этот белый для дочки. Чтобы поблизости жила.

– И почему они всё продали в итоге?

– Рассорились. Ну не удивительно, я б со своими тоже не захотела рядом жить.

Гоша скользнул взглядом по остроугольной черепичной крыше дома, по крыльцу с крошечной террасой, где стояли несколько пар обуви. На скучно-прилизанном участке позади дома Гоша заметил ту женщину с рыжими волосами, что была с Сергеем, его жену. Она лежала на пледе, объёмные волосы прикрывали ей почти всю спину, и вся она была какая-то маленькая, как маленькая девочка.

– Жена Сергея, – кивнул Гоша на задний двор белого дома.

– Алла Пугачёва загорает, – тихо посмеялась Анита.

Во дворе дома играло радио. Голос ведущего перемежался с песнями. Хотелось пританцовывать, что Гоша с Анитой и сделали. Покуда была слышна музыки, они кривлялись и подпевали Валерии и Стасу Пьехе, а потом Анита засмеялась вдруг:

– Вот это мы вчера дали с тобой!

Гоша вспомнил пустой дом с работающим телевизором, и тропку в лесу, и могилы. Ему стало не по себе.

Они уже проходили следующий дом, что располагался на повороте к лесу. На крыльце сидел старичок в мятом пиджаке и в тёмной панаме, похожей на чернослив. Они поздоровались, дед им кивнул.

– К этим никто не приезжает, – шепнула Анита. – Непонятно, есть ли у них вообще какие-то родственники…

– Во-от! Пора детей заводить, а то кончим с тобой так же. Будем так сидеть, и никто к нам не приедет, – Гоши сделал вид, что пошутил, но сам словно испугался своих слов, сердце теперь бухало в груди.