Неожиданно выросший прямо передо мной и Норой силуэт желтоглазого напугал и едва не заставил в панике отскочить в сторону. Ощущая, какой сумасшедший забег устроило у меня в груди сердце, я с растерянностью прислушалась к словам желтоглазого, сказанных Норе:

— Значит, твой папа — герой? — поинтересовался чуть надтреснутым, каким-то ломким голосом мужчина, протягивая Норе руку. — Ты гордишься им и его подвигами?

Мы с тетушкой тысячу раз уже учили Нору, что нужно отвечать в таких случаях. Но ребенок есть ребенок. И Нора простодушно пожала плечами:

— Я не помню его.

Я ощутила, как краска предательски заливает мне щеки. Тетушка нервно дернула уголком губ. Однако все это потеряло значение в тот же миг, когда дочка все-таки прикоснулась к руке мужчины и с энтузиазмом ребенка, которому доверили взрослую миссию, пожала его ладонь.

На подобных мероприятиях чаще всего даже не замечают, кто стоит по соседству, что говорит. Но стоит только произойти чему-то, хотя бы отчасти скандальному, как оказывается, что произошедшее заметили все. Вот и сейчас, стоило только желтоглазому позеленеть и начать заваливаться набок, как окружающая нас праздная толпа отхлынула в стороны, будто море в отлив, обнажая морское дно. И выставила на всеобщее обозрение растерянную меня, перепуганную до истерики дочь, и бьющегося в конвульсиях желтоглазого.

Война давно приучила всех принимать решения быстро. Но секунда, прошедшая от того момента, как с желтоглазым случился страшный и непонятный приступ, до того момента, как к нам бросились моррионцы, тетя и протолкался какой-то ваурец, утверждавший, что он военный медик, мне показалась вечностью. Растерянная, напуганная, полностью дезориентированная, я смогла только повернуть дочку к себе лицом и прижать ее к себе, чтобы девочка не видела конвульсий желтоглазого. И совершенно не стала возражать, когда нас с Норой оттолкнули в сторону оба моррионца. Спустя минуты три появились представители организаторов данного сборища.

Ваурец уложил желтоглазого, у которого конвульсии уже прошли, на бок. И я видела, как он озабоченно щупает у него пульс, оттягивает веко, что-то рассматривая в глазах, зачем-то ощупывает темноволосую голову. Тетушка приблизилась к нам и встала так, чтобы Нора, даже если и отодвинется от меня, не увидела этой пугающей картины.

— Как неприятно, — каким-то странным голосом, практически не разжимая губ, пробормотала она. — Ну надо же было такому случиться, чтобы этому молодому человеку стало плохо именно в тот момент, когда он прикоснулся к руке нашей девочки! После всего пережитого моррионцы и так держатся настороже. Еще никого не обвиняют в том, что их раса практически истреблена, но случиться это может в любой момент. И произошедшее здесь может тому поспособствовать.

У меня вниз по позвоночнику скользнула ледяная капелька страха. Не допущу, чтобы дочь обвинили в покушении на этого странного желтоглазого! Она же еще совсем ребенок! Что плохого может сделать взрослому мужчине маленький ребенок? И кто вообще такой этот желтоглазый? Спросить у тетушки я не успела. К нам подошел Виктор Сото и, прислушиваясь к долетающим до нас обрывкам фраз «контузия», «едва успел выбраться из горящего истребителя», «триггер» и «афтершок», озабоченно распорядился:

— Миссис Вильямс, в свете всего произошедшего, вам с дочерью будет лучше вернуться на Землю как можно быстрей. С вашей работой в комиссии решим. Это не настолько важно, как отношения с моррионцами. А если вашу дочь сейчас хоть в чем-нибудь обвинят, то на дипломатических отношениях с планетой Мор-Рион можно поставить крест.