– Кто она?

– Если узнаю, всплыву в Хангане. Ей пришлось рассказать им историю о ней с братом.

– Они повелись?

– Всем показалось, что она честна.

– Зачем ей добровольно присоединяться к этим мужланам?

– Может, не такие они там все и добровольцы.

Все три дАйс кувыркаются по лощине и упираются в бортик стола. Цифры на гранях указывают сферу следующего вопроса и возможность продвинуться на три клетки в роли невидимки. Есть за что побороться. Враг не замечает невидимку и, встав на одно поле, не может его столкнуть, поэтому у невидимки больше всех шансов на выход из всего этого сумасшествия.

Ведущий в чёрно-белой мантии и в маске с глупым и даже нелепым, извиняющимся оскалом, переворачивает песочные часы. Мало ответить на задание, нужно уложиться в падение песочной струи, иначе штраф – статус невидимки ликвидируется.

Кажется, Джинхён пропустил вопрос, обращённый к Инсон. Господа, напротив, повторяют его друг для друга. Её первый секс? Ну до чего же тошно, третий раз интересуются. Похоже, зацепила история. Если бы не воображение способов казни урода с ящиком на башке и не нужно было бы присматривать за сестрой (Пхан не наивен, чтобы поверить, будто младшая продолжит сидеть смирно), Джинхён, пожалуй, вздремнул бы – Айс с Ван Чоном неплохо отработали версию сказки. Вот только надо было младшей чем-нибудь уши заткнуть. Быстрее бы её забрали отсюда, иначе она такого понаслушается… Долго ещё не простит Пхану то, что он сделал, кому написал. Но лучше так, чем здесь оставаться.

Любовь всей жизни Ван Чона краснеет и отворачивается. И грудная клетка так высоко поднимается. Инсон там сбежать решается или что?

– Что с ней? – интересуется Пхан у Чона.

– Не слышал вопроса? Как именно я впервые взял её. Они хотят все детали.

– Сочувствую, друг, – произносит Джинхён для Алекса, а сам наблюдает за сжатой Инсон. Придётся девочке собраться с духом и хорошенько развлечь публику, песочная пирамида поднимается, время идёт. Хуй поспишь в таких условиях

Алекс наклоняется к Инсон, и Пхан догадывается, что лидер убеждает свою девушку рассказать всё, как это было у них в тот самый первый раз, когда и Джинхён был с ними. Поглаживая внутреннюю сторону запястья любимой, Ван Чон будто завершает невидимую никому, кроме этих двоих, сделку. Он говорит, что Айс не одна, что они вместе. Показывает, что не рассердится, что понимает необходимость выдачи секрета, который принадлежит не ей одной, а им двоим.

Старшим, Пхану и Чону, понятно, почему Инсон нельзя ни в коем случае выдумывать на ходу, она не сумеет правдоподобно разыграть подходящие каждой детали эмоции.

Ребята знали, что рано или поздно подобный вопрос зададут ни одной, так второму, пробовали обыграть, отрепетировать, но ничего по-настоящему трогательного или порывистого не выходило, подделка, есть подделка. Вот и сейчас опасно притворяться. Когда будет слишком пикантно и даже остро, Инсон начнёт рассеяно улыбаться вместо того, чтобы улыбаться, как бы виновато, внутреннюю часть губы покусать, стиснуть зубы, глядеть на ножки стола, сдвигая к переносице брови. Айс начнёт путаться, а в итоге попадёт на действие или лишится неприкосновенного статуса на поле игры. А может быть, и то и другое.

Кто бы сейчас ни принёс группе редкую удачу в начале игры, а упустить её можно запросто или сделать своё положение гораздо хуже, чем было, – это тоже запросто. Не хотелось бы. Небывалым везением Инсон в самом начале вступления на поле, обозначился шанс выиграть на финише всем. Выиграть, встать и уйти, и никогда больше в этот террариум не возвращаться.