- Твоему стояку позавидовал бы даже он.

- Может быть.

- Для чего ему вообще понадобилось осваивать техники всех четырёх кланов, если причина не в комплексе неполноценности, вызванном кастрацией?

- Он решил объединить кланы и собрать под своей властью вечно враждующие империи.

- Какая благородная цель.

- Скажи это Девам.

- Они отказались к нему присоединиться?

- Думаю, у них вообще не было выбора. Это единственный клан, с которым Датэ не собирался договариваться. Но всё началось именно с них, на это должна быть причина.

- Но ты ведь сам сказал, что кланы всегда друг с другом враждовали. Калеки и Девы в особенности.

- Да, считается, что начало их противостоянию положили ещё основатели кланов. Слепой мужчина и женщина, у которой глаза – основное оружие.

- Он завидовал ей, потому что был слаб в том, в чём она сильна?

- Нет. В этом и был весь смысл. Так Мудрец уравновесил способности своих учеников: преимущество одного крылось в уязвимости другого. Очередной пример того, что понимают под гармонией. Например, в скорости и силе Калеке не было равных. Дева же физически была намного слабее.

- Даже слабее Дитя?

- Даже слабее обычного ребёнка. Но она не зря считалась самой могущественной из нас. Пусть она ничего не понимала в боевых искусствах, её техники могли подчинить любого. Поэтому, когда Калека и Дева встретились…

- Это романтическая история?

- Не особо. Он убил её, а она наградила его безумием. Но Датэ сам сказал, что это лишь легенда для него, не более. Он не стал бы начинать свой великий поход с оправдания подобных предрассудков.

- «Сказал»? – переспросила женщина. – Ты что, встречался с ним? Видел его? Он уже здесь?!

- Нет. Это было давно. Он ещё и вполовину не был так знаменит, как сейчас, а я был куда моложе и самоувереннее и даже не представлял, что могу проиграть.

- Но ты до сих пор жив.

- Этого было бы достаточно для человека, но не для отшельника.

- Брось, ты сражался с ним. Никто из тех, кто с ним сражался, не может сейчас этим похвастаться.

- Это не так.

Я задумалась. Не намекал же он на меня?

- Тем не менее, только ты можешь ответить мне на этот вопрос: с чего ты так уверен, что он не калека в том самом месте?

Мужчина вздохнул.

- Мы с ним сражались, а не членами мерились.

- Это почти одно и то же. Ну?

Вряд ли он хотел в подобном признаваться, но наркотический дым развязал ему язык.

- Чтобы выиграть время, я врезал ему между ног. И это сработало.

Она громко расхохоталась.

- Так вот каково твоё высшее мастерство? Ты испробовал на нём все свои техники, а в итоге победил приёмом, который в ходу у бордельных шлюх? Буду знать, когда он появится здесь.

Она продолжала хихикать, а я почему-то отчётливо почувствовала на себе чужой взгляд.

- Его ты использовал тоже? – уточнила женщина, отдышавшись.

- Что?

- То, что лежит в этом ящике. – Я напряглась, ожидая ответа. Но мужчина молчал. Долго. – Я слышала, как о тебе говорили внизу другие солдаты.

- Да?

- Что ты пришёл с Востока, но не похож на беженца. Скорее на мародера.

- Хм.

- Кто-то предположил, что у тебя в ящике награбленное золото. А кто-то говорил, что знает тебя.

- Правда?

- Мол, ты держишь там, под печатями, своё самое сильное оружие. И ты достаешь его лишь в крайнем случае. Твой козырь. Третий меч, - прошептала она, словно выпытывая великую тайну. – Если это так, то ты точно использовал его в сражении с Датэ.

Вряд ли. Своё собственно сражение с Бессердечным я проиграла. Почти умерла. Поэтому, думая о нём теперь, чувствовала отчаянье, горе, парализующий страх, такой же материальный, как и кандалы. При том, что не могла вспомнить никаких конкретных деталей: ни черт его лица, ни обстоятельств гибели нашего клана.