Джозефина ведет нас, но мне и без нее несложно догадаться, какой нам нужен район. Все богатые ученики нашей школы живут в одном квартале.

Идти нам недалеко, но я успеваю рассказать о визите Бо. Джо не меньше меня удивлена тому, что он заявился в пекарню и стал засыпать меня вопросами, вот только выводы у нее совсем другие. Она еще цепляется за надежду, что Бо Бельгард – достойный юноша. Мне этого не понять. Джо сегодня немногословна. Ее мысли заняты другим. Догадываюсь почему.

– А чем тебе так нравится Мия? – спрашиваю я, чтобы сменить тему. – Если не считать красоты. Что ты в ней нашла?

Джо медленно выдыхает.

– Даже не знаю, – говорит она. – Наверное, мне нравится сама ее возможность.

– «Возможность»? Что это вообще значит?

Подруга отвечает не сразу.

– Пока что я совсем ее не знаю. Но хочу узнать. Она такая… такая красавица… И сперва я думала, что она похожа на те великолепные зеркала в позолоченных рамах, которыми украшена витрина месье Дюбуа. Помнишь?

Киваю. Как их забудешь. Когда-то мы с Джозефиной сбавляли шаг рядом с магазинчиком месье Дюбуа и ловили свое отражение в зеркалах. Рамы ручной работы украшали веточки эвкалипта и розы. Мы думали: когда-нибудь в них будут смотреться красавицы из высшего света, а пока – мы. Но потом месье Дюбуа стал нас прогонять – ему не нравилось, что мы крутимся у дверей его магазина.

– Я думала, что Мия как раз такая. Что она как красивая вещица, которую мне никогда не получить, что ее заберет себе кто-то другой, тот, с кем я не могу тягаться. Но все куда глубже. Когда она в первый раз зашла на урок к мадам Гранжье… – Джо расплывается в улыбке, а потом продолжает: – Я все смотрела на нее и не могла отделаться от ощущения, что вижу что-то знакомое.

– Она ведь раньше за городом жила, – напоминаю я.

– Да, но я о другом! – Джо качает головой. – Не о том, что мы прежде встречались. Просто такое чувство, что мы уже знакомы. У тебя так бывает? Встретишь кого-нибудь впервые, а кажется, будто это уже было? Как будто мы уже пересекались в прошлой жизни, во сне или вроде того. И тогда я начала понемногу понимать, что она не так уж и похожа на те модные зеркала с витрин месье Дюбуа, – нет, она скорее закат над Сеной, теплое воспоминание… Красота, за которую я могу побороться. Не знаю… Эта мысль не дает мне покоя.

У меня никогда не бывало такого чувства – может, я так и не узнаю, каково это, но это неважно. Я очень рада за Джо.

– Как думаешь, она к тебе чувствует то же самое? – спрашиваю я. – Ощущает ли связь между вами?

Подруга пожимает плечами:

– Не знаю.

– Тебя это не тревожит?

– Еще как тревожит. – Она улыбается, но совсем не весело. В ее словах нет и грамма лукавства. – Но надо попытаться. В худшем случае – что? Я узнаю, что она не хочет со мной общаться. Что не разделяет мои чувства. Да, меня это ранит, но не убьет. Я так считаю: если речь о любви и самое страшное, что мне грозит, – быть отвергнутой, не стоит глупить и разбрасываться шансами.

Иногда я жалею, что мне недостает храбрости. А вот Джозефина такая смелая – бросается в омут с головой. Как знать, может, будь я такой же, мне не пришлось бы все время торчать в пекарне – я бы достигла большего. Отправилась бы путешествовать, начала всерьез изучать моду, стала чьей-нибудь ученицей. Но родителям очень нужна моя помощь. А Виолетте – тем более. Она ни за что не проведет в пекарне всю жизнь. Я об этом позабочусь.

Подруга останавливается у трехэтажного дома с колоннами и вытянутыми узкими окнами вдоль фасада. Крыльцо по обеим сторонам украшено густой изгородью и кустами гортензии. Знакомое здание.