– Девочка окажется непростая. Не такая, как все… Мета.

– Что значит – метта? – переспросила госпожа Эллис.

– Надо будет внимательно смотреть за девочкой. Беречь, – словно не услышала вопроса гадалка. – Злые люди едва не отберут её у тебя. Много, много ожидает хлопот. Впрочем, сама всё узнаешь, когда придёт время.

Потом цыганка объяснила, что обрести дочь Эллис поможет священник. Удивлённая женщина предположила, что это свершится не иначе как Божьим промыслом и что она не зря ходила по монастырям.

– Нет! – засмеялась цыганка. – Бог тут будет ни при чём. Тебе поможет человек. Обычный городской священник.

Когда госпожа Эллис поделилась этим с подругами, те подняли женщину на смех: уж не обрюхатит ли её наш достопочтенный отец Антоний! Это при том, что самой кондитерше годков уже немало было, да ещё тогда при живом муже, так что она не могла понять, как такое может случиться? Не поверила госпожа Эллис цыганке и забыла это пророчество.

А потом с годами как-то всё это прошло. Женщина смирилась со своей одинокой участью. Только избегала детей. Старалась не смотреть на них, хотя в кондитерской лавке это получалось с трудом.

Несколько лет назад госпожа Эллис овдовела. Долгое время горевала по любимому мужу. Теперь вся её жизнь заключалась в кондитерской. Когда женщина готовила сладости и угощала ими покупателей, давала волю своему открытому добросердечному характеру. Может, оттого всё получалось у неё невероятно вкусным, но стоило лавку закрыть и прийти домой, Эллис становилось невыносимо грустно одной в большом пустом доме. Кондитерша вспоминала оставивших её любимого мужа и родителей и чувствовала себя безмерно несчастной.

Вот в это самое время в Коронарии появилась маленькая оборвашка. Никто не знал, как её звали и каким ветром сюда занесло. Маленькая неряшливая девочка-замарашка все дни напролёт проводила на рыночной площади, где за крошечные подачки пела незатейливые детские песенки. Ночевала бродяжка в мусорной куче. Торговцы гоняли девчушку прочь от своих лавок, полагая, что нищенка лишь отпугивает покупателей. А она всегда возвращалась, поскольку идти девочке было некуда.

При этом малышка была большой проказницей. Никто не понимал, как у неё это получалось, но иногда она проделывала странные трюки. Могла из-под самого носа у торговца утащить медную монетку или кусочек пирожка, вроде как ни до чего не дотрагиваясь. Могла на лету поймать воробушка. Или бывало, что птица сама садилась к ней на плечо, словно повинуясь её команде. Злые собаки девочку не трогали, а, наоборот, ластились. А иной раз посмотрит на кого-нибудь и цокнет смешно язычком, и человек тут же оказывался лежащим на мостовой, словно поскользнулся. Окружающих это веселило.

Первым, кто стал проявлять заботу о девочке, оказался отец Антоний. Однажды он подозвал девочку и спросил её имя.

– Мета, – назвалась она.

– Как ты говоришь? Мета?

– Да, так называли меня родители.

– Никогда в наших краях не слышал подобного!

– Это плохо?

– Почему же? У тебя необычное имя.

После знакомства отец Антоний стал пускать девочку ночевать в пристройку собора. При этом лавочники осуждали священника, а господин Михаел грозился сдать беспризорную девочку в полицию.

– Будьте осторожны, святой отец, – предупреждал торговец, – эта попрошайка только выглядит безобидно. Она – хитрая и может что-то у вас украсть или испортить.

– Девочка что-то украла у вас? – поинтересовался отец Антоний.

– Нет, но вы знаете законы. Бродяжничество строжайше запрещено. А эта такая грязная.

– Известно ли вам, сын мой, что такое милосердие?

– Мне это незачем. Я продаю бельё.