Внезапно Патрисии пришла в голову мысль.

– Послушайте, а что будет, если вы его потеряете? – она помахала чипом перед его глазами. – Ну вот, к примеру, пойдем мы гулять в парк, и…

– Придут и проткнут ухо, – злобно буркнул Леон.

– Но разве они не отследят, где он остался?

– Охота им искать… просто отключат старый и подключат новый. Дырка в ухе, это кто же придумал…

Патрисия продолжала соображать.

– А что если… что если вы потеряете, но не сразу об этом сообщите? Смотрите, на этот месяц у вас уже есть все, что надо. Да и я тут под боком, я все вам куплю, если что. А потом, когда… позже… тогда можно будет заявить о пропаже. Я знаю, Леон, что тогда вам проткнут ухо… но если я очень вас попрошу? Понимаете, вы можете спасти одного парня, его тут решили угробить. Он… он с другой планеты. Я не могу рассказать, но… И мне нужны будут деньги. То есть я все вам отдам, но сейчас мне нужны средства на вашем счету, чтобы…

Скучающее лицо старика тут же преобразилось. В почти бесцветных глазах появилось озорное выражение, он с интересом ее разглядывал.

– Ты что-то задумала? – живо спросил Леон.

– Да. Только тихо… Вы могли бы мне очень помочь. Скажем так… в память о той принцессе, которую у вас отняли…

По виду Леона она уже поняла, что сама идея нарушить хоть что-то в заведенном порядке, совершить нечто назло «этим», как называл он Контроллер, вдохновляет старика и без всякой памяти о принцессе.

Так что когда Пат спускалась к себе вниз, в руке она сжимала крохотный чип.

Стар еще спал. Помня, что она снова под камерами, Патрисия подошла к зеркалу и раскрыла косметичку, чтобы припудрить нос. Маленькая клипса незаметно скользнула в одно из отделений. Патрисия поправила несуществующий макияж, захлопнула косметичку и небрежно бросила ее на полку.

***

Главное препятствие, как ни странно, заключалось в самом Старе. Обсуждение вариантов побега зашло, прямо сказать, в тупик. Патрисия уже начинала злиться – они искали не просто удачный вариант, а морально приемлемый для него вариант.

Засада заключалась в том, что его способности нельзя было использовать для насилия. Невидимка об этом и говорил, когда утверждал, что иляне не нападают первыми, а могут только защищаться. Но ведь нападать на Стара никто не собирался. В частности, оказалось, что…

– Гипнотизировать нельзя. Ударить нельзя. Погрузить в сон нельзя.

– А если, к примеру, у охранника схватит живот?

– Нет, нельзя. Силу нельзя применять во зло.

– Почему – она иссякает?

– Она перестает быть собой.

– Но это же совсем-совсем маленькое зло.

– Черное не станет белым от того, что это точка, а не море.

– Так вот почему вы проиграли войну! – сердилась Патрисия, при этом, однако, изображая, что спит – разговор происходил ночью, а они со Старом находились в разных комнатах. Они все лучше и лучше слышали друг друга, и расстояние, на котором они могли беседовать, с каждым разом увеличивалось.

– Мы ее не проиграли. Мы закончили ее по своей воле, перестав защищаться.

– Как, вы и защищаться даже перестали? Но почему?

– Я могу знать только то, что поведала мне мама. Но ее слова вливаются в реку моей мысли и остаются в ней. На этой войне мы – я говорю о моем отце и других, я еще был слишком мал – не позволяли забирать наши жизни, если могли. Защищаться мы право имели, и могли убивать красных людей в момент их нападения. Но нас было очень мало по сравнению с ними, а они все прибывали и прибывали. Иляне начали погибать в неравных боях, не успевая защищаться. У наших раненых отбирали силы, оставляя умирать. Вскоре мы встали перед выбором: или уничтожить землян полностью, за один раз – мы это сумели бы, либо позволить красным людям захватить нас.