Цвет греха. Алый Салиева Александра

1. Глава 1

Цвет греха. Алый

Глава 1

Эва

Случалось ли вам совершать нелепые поступки, о которых потом горько сожалеешь ещё очень и очень долгое время?

Сегодня у меня как раз такой день.

Город не успевает полностью проснуться, но солнце согревает округу первыми лучами. Опустив боковое стекло, я подставляю ладонь встречному ветру и наслаждаюсь ощущением прохлады, пока стальной Chevrolet Corvette под моим управлением сворачивает из одного переулка в другой. Путь выдаётся долгим, и я немного устаю, хотя на губах сохраняется счастливая улыбка, ведь я рада наконец вернуться в родные края.

— Позвонить папе, — обращаюсь к прикреплённому на панели гаджету.

Аппарат послушно выполняет сказанное, а череда гудков сменяется на приветливое, чуть хриплое по громкой связи:

— Доброе утро, ангел мой. Ты уже доехала?

На заднем фоне у него отчётливо слышится грохот работающей техники и чьи-то выкрики.

— Да, почти, — отзываюсь с улыбкой. — А ты... на работе? В такое время? — удивляюсь, различив сопутствующий нашему разговору фон, и тут же сворачиваю в обозначенном направлении.

До доков отсюда не так уж и далеко.

— Возникли некоторые проблемы, — вздыхает папа. — Пришлось срочно решать.

— Что-то серьёзное?

— Нет-нет, ничего из того, что невозможно уладить. Просто пришлось приехать пораньше, — заверяет родитель.

Снова улыбаюсь.

— Я как раз неподалёку. Заеду к тебе в офис. Позавтракаем вместе, отметим мой диплом, только ты и я, — предлагаю следом.

Недолгая пауза разбавляется новым грохотом крана.

— Нет, в офис сейчас не приезжай, — спешно отказывается папа. — У меня встреча с моим партнёром. Как освобожусь, сам к тебе приеду. Ты лучше езжай сразу домой. Мария испекла твой любимый яблочный пирог, — добавляет коварно.

Мария — наша экономка. Когда я была маленькой, она всегда заботилась обо мне как о родной дочери. Отец растил меня один, нанял целый штат нянек ввиду своей постоянной занятости, но именно Мария стала той, что читала сказки, укрывала одеялом и вместе со мной ползала под кровать, чтобы удостовериться в отсутствии «жутких монстров, которые приходят по ночам за маленькими девочками».

— Почему? — стою на своём, хотя Марию тоже очень хочется увидеть. — Ну, папочка, мы с тобой почти два года вживую не виделись. Я тебя только один разочек обниму, а потом обещаю, буду сидеть тихо-тихо, как мышка, и не мешать, — заверяю жалостливо.

В ответ слышится тоскливый вздох.

— Я тоже очень соскучился по тебе, ангел мой. Но говорю же, сейчас нельзя. У меня важная встреча с партнёром, — проговаривает с сожалением.

— Что это за загадочный партнёр такой у тебя, что нельзя на него посмотреть? Хотя бы издалека, — дразню его. — Или опасаешься, что я ему выложу все твои страшные тайны, и он откажется с тобой сотрудничать? — хмыкаю задорно, скрывая за шутливым тоном своё разочарование.

Всё-таки и правда ведь давно не видел в настоящем, только по видеосвязи. Последние годы обучения в университете дались со сложностями, и я почти всё своё время посвящала тому, чтобы получить свой заветный многострадальный диплом.

— Ага, не дай бог он узнает, что по утрам я путаю носки и надеваю разные! — поддерживает шутку папа, хотя совсем не смягчается по поводу предложенного мной.

— Ладно носки, он ещё твою пижаму с фиолетовыми слониками не видел! — хихикаю в ответ.

Грохочущий кран перекрывает отцовский смех. А я слишком увлекаюсь телефонным разговором, лишь в последние секунды замечаю несущийся на полном ходу с зоны подземной парковки тонированный внедорожник. Тот, кто за рулём, тоже по какой-то причине меня не замечает.

Хорошо, скорость не настолько большая, чтоб совсем плохо!

Педаль тормоза я вжимаю в пол. Визг шин режет по ушам.

Удар.

Ощутимый.

Глухой.

Меня швыряет вперёд, но сработавший ремень безопасности вдавливает обратно спиной в сиденье.

— Вот же… — ругаюсь сквозь зубы.

— Эва? — доносится из трубки взволнованный голос родителя.

Сердце колотится как заполошное, хотя я стараюсь дышать глубже и не поддаваться одолевающей разум панике. Машину жаль, мне её папа на совершеннолетие подарил, и едва ли он обрадуется тому, что я испортила столь ценное имущество по своей глупости и неосмотрительности.

— Эва? Ты куда пропала?!

Вдох. Выдох.

Признаваться прямо сейчас…

Да ну на!

— Пап, я тебе перезвоню, — уклоняюсь от прямого ответа.

— Что случилось, Эва? — не сдаётся он.

Обречённо вздыхаю.

Если немного подумать, не так уж всё и ужасно. Подушки безопасности, например, не сработали, а значит, возможные повреждения не столь уж и велики — исправимо.

— Ничего, просто отвлеклась, — проговариваю максимально бодро, начиная задумываться о том, каким именно образом преподнести ему правду немного позже. — Я еду домой. Ты поскорее решай дела со своим партнёром. Буду ждать тебя дома. Целую. Пока! — Трусливо отключаю вызов, только потом отстёгиваю ремень безопасности и выбираюсь из машины.

Столкновение, правда, не такое уж и катастрофическое, как казалось поначалу: небольшая трещина на переднем бампере, даже фара остаётся целой. У другого участника дорожно-транспортного происшествия и вовсе пара-другая царапин, которые легко устраняются без особых усилий и технического оснащения. Однако автомобиль как застыл, так и не двигается с места. Водитель тоже не выходит. Стёкла наглухо тонированы по кругу, поэтому не удаётся различить, что происходит внутри.

Заново вдыхаю и выдыхаю, набираюсь храбрости, решительно обхожу обе машины. Замираю лишь на мгновение, схватившись за дверную ручку чужого транспортного средства.

Нехорошо вот так нагло вторгаться. Но должна же я удостовериться, что с другим пострадавшим всё в порядке? Очень странно, что он до сих пор не вышел и не начал вопить что-нибудь в духе: «Куда ты едешь, дура безголовая?». Чаще всего именно так и бывает. Если это, конечно, вообще мужчина, а не женщина.

— Эй, вы там в порядке? — интересуюсь, дёргая за ручку с водительской стороны.

Короткий щелчок, дверца открыта, а мне требуется совсем немного времени, чтобы оценить всё то, что представляется обзору.

Нет, не женщина.

Действительно мужчина.

Широкие плечи обтянуты тёмным пиджаком. Галстук ослаблен, хотя развязан не полностью, а рубашка расстёгнута на пару верхних пуговичек. Когда-то безукоризненно белая, теперь она испорчена расплывающимся багровым пятном.

Кровь…

Как же много крови!

Его дыхание рваное, тяжёлое. Между густых тёмных бровей залегает хмурая складка. Глаза закрыты. Ресницы изредка подрагивают. На лбу проступают крупные капли пота.

Это я его так?!

Новый приступ паники захлёстывает подобно цунами.

Всего на секунду.

Да нет, быть не может, ведь авария незначительна, всего лишь лёгкое столкновение! И нет никаких признаков того, что рана появилась вследствие оного, а значит…

— Эй, что с вами? — тянусь к его плечу.

Касаюсь медленно, осторожно, словно к бомбе, которая вот-вот рванёт, если неправильно приступить к разминированию. Реакция следует моментально. Брюнет вздрагивает. В этот же миг чужие пальцы смыкаются на моём запястье. Вопреки видимой беспомощности хватка у незнакомца властная, уверенная, крепкая. Но не давящая. Жест выглядит скорее как предупреждение, нежели как реальная угроза. То же самое читается в бездонной синеве устремлённого на меня взора.

Открыл глаза — уже хорошо!

Наверное...

— Произошла авария. Вы выезжали с парковки, и я вас не заметила. Мы столкнулись, — поясняю миролюбиво, пристальнее рассматривая незнакомца.

Ему примерно за тридцать. Возможно, он выглядел бы моложе, если бы не тёмная щетина и суровость, искажающая правильные черты лица. Привлекательный. Тем самым опасным видом притягательности, что тянет, как магнит, на каком-то заложенном природой инстинктивном уровне.

— Как тебя зовут? — вдруг интересуется он, отпуская моё запястье, игнорируя сказанное об аварии.

Взгляд непримиримый, как темнота. Мужчина больше не прикасается. Но каждое его слово опутывает невидимыми сетями, хватает за горло, почти душит. Иначе почему мне вдруг становится так сложно дышать?

— Эва, — не сразу, но отзываюсь на его вопрос.

Вообще-то, Эвелин, если уж на самом деле. В честь бабушки. Но вряд ли ему нужны такие подробности моей жизни. И только после того, как произношу сокращённую версию своего имени вслух, задумываюсь о том, стоило ли выдавать ему столь правдивую информацию в принципе. Особенно если учесть дальнейшее…

— А меня… — хрипло выдаёт он, закашливается, — подстрелили, — звучит после паузы вместо ожидаемого имени.

Не настаиваю. На этот раз торможу тоже недолго.

— Вам нужно в больницу! — реагирую. — Я вызову скорую! — разворачиваюсь к своей машине, где оставлен телефон.

Ни на шаг отойти не успеваю. Запястье вновь перехвачено.

— Нет. Не… Кхм… — снова закашливается мужчина, — не надо в больницу, — выдавливает из себя вместе с непроходящим кашлем. Он надсадный и пугающий. Но сам кашель — это ещё ничего. А вот появившаяся вместе с ним на зубах и губах незнакомца кровь выглядит действительно жутко.

— Но у вас… — возражаю.

Тщетно. Сильные пальцы на моём запястье смыкаются крепче. Незнакомец тянет меня на себя, а последующее проговаривает шёпотом, практически беззвучно:

— Никакой больницы, я сказал. Нельзя. Лучше отвези меня к центральному вокзалу. — Тихие слова сопровождает новый приступ удушливого кашля с кровью.