Воображение мигом рисует эпизод из криминальной драмы почему-то двадцатых годов, где я нахожусь посреди тёмного пустого переулка, поздней ночью, вся такая хрупкая, одинокая и наивная, натыкаюсь на смертельно раненого главу преступного синдиката. Сам мафиози на последнем издыхании, однако законным способом спасти его не получится, и вообще полиция, а также другие бандюги, у нас на хвосте. Итогом становится мой нервный смешок уже наяву. А ещё мысль о том, что добром подобное в любом случае не заканчивается, несмотря на то что мы давно не в двадцатых, да и меня саму наивной, милой и беззащитной не назвать.

По-хорошему, реально вызвать бы скорую, заодно и полицейских, пусть сами со всей этой мутью разбираются, но, похоже, мой положительный ответ кое-кому вовсе не требуется. Брюнет самостоятельно выбирается из машины. Не менее самостоятельно принимает решение, что я могу послужить ему не только перевозчиком, но ещё и опорой. Как только перестаёт держаться за дверцу, вес чуть ли не в центнер переносится на моё плечо, отчего меня саму пошатывает. Хорошо, на ногах я держусь всё-таки покрепче, нежели незнакомец в одиночку.

Далее приходится совсем несладко и нелегко. Но в скором времени в салоне Chevrolet Corvette оказывается раненый пассажир, а я сама сдаю немного назад, потом объезжаю чужой внедорожник и выруливаю из переулка. Оправдываю себя тем, что скорая всё равно будет ехать долго, а мужчине реально плохо. Неспроста он отключается, и двух минут не проходит, а багровое пятно на его рубашке становится всё больше и больше.

— Ну, и какой тебе центральный вокзал? — протягиваю уныло, взглянув на пребывающего в несознанке. — Что я там с тобой делать буду? На экспресс до аэропорта посажу? — задаюсь очередным риторическим вопросом, на который не получу ответа.

Слабо верится в то, что в ближайшее время он придёт в себя: хоть на вокзал, как попросил, езжай, хоть в больницу. В пользу последнего я и делаю выбор. Тем более что на протяжении всей нашей поездки я остаюсь одна — нет никакой помощи. Даже у него ни разу не пищит телефон. Ни одного звонка. Ни одного сигнала сообщения. То есть никто его не потерял. Никто о нём не вспомнил. Даже не знаю, есть ли у него вообще при себе мобильный. Сама намеренно не обыскиваю. Искать встречи с новыми сомнительными личностями желанием не горю. А пока еду, вспоминаю о полиции. Медики обязаны сообщать властям о каждом травматическом случае, так что появление этих господ не заставит себя ждать, как только доставлю мужчину до приёмного пункта.

А вдруг он реально в какие-нибудь криминальные дела впутан? Тогда я себя на то же самое подписываю, помогая ему.

Хотя беглый просмотр сегодняшних новостей в сети, пока я жду очередного разрешительного сигнала светофора, ничего мне не даёт. Тишина. Все местные страницы просматриваю несколько раз, дабы убедиться наверняка. Как правило, они горазды болтать о таких событиях.

Но нет.

Не в этот раз.

Или же я слишком много всего надумываю, а этот брюнет…

Что?

Что с ним произошло?

И почему я, отбросив здравый смысл и остановив свой автомобиль перед медицинским центром, не тороплюсь выходить из машины и избавляться от проблемы? Малодушно рассматриваю черты хмурого мужского лица, прислушиваюсь к дыханию, нервно кусаю губы, сомневаюсь… Медлю. И медлю. И медлю.

Вот такой вот нездоровый диссонанс в моей голове.

«Никакой больницы, я сказал. Нельзя», — звучит на повторе в памяти пробирающим до глубины души голосом незнакомца, запуская в разум въедливый червячок нерешительности.

Несуразный порыв.

Однозначно!

О котором я ещё совершенно точно пожалею.