Тетка опешит, разволнуется, сошлется на плохое самочувствие и прочие непреодолимые препятствия неясной этимологии. От такой невнятности и неготовности Марты сиюминутно служить интересам племянницы та потеряет последнюю опору под ногами и проведет остаток вечера в рыданиях.

Этот день, всем давшийся нелегко, перешел в непростую ночь.

Марта, надломленная своим вынужденным отказом, трое суток проведет в температурном бреду, обложившись пластиковыми бутылками с горячей водой в холодном крыле для прислуги. Ян не уступит ей пальму первенства в мощи ответа на прививку: доведя всех до полного отчаяния, на четвертые сутки проснется бледным, но абсолютно здоровым мальчиком. Стефания отменит пары и все эти дни проведет с Ханной, стараясь никому не доставлять дополнительных хлопот своим существованием. Она подумает о многом, многому в жизни даст названия, уверится в собственном исключительном одиночестве и, полная чувства ответственности за свою судьбу и будущее дочери, нарастившая еще один слой стали на внутренний стержень, оденется в отчуждение. Только когда сойдет общее напряжение и Лариса с недоумением спросит: «Стефания, почему ты не ходишь на работу? Ты что, уволилась?», она вырвется из душного дома.

В институте ей будут несказанно рады, деканат подкинет еще пару академических часов, студенты заразят беззаботной жаждой жизни. Влажный свежий воздух улиц омоет осунувшееся лицо, быстрая ходьба разгонит печальную скованность тела. Каждый день, вырываясь на работу, она станет всё острее и острее осознавать, как обыденные свидетельства собственной значимости и причастности способны изменить самоощущение человека.

И только Агния, полноватая студентка профессорского курса, своей неприкрытой неприязнью и комментариями сомнительного толка будет напоминать Стефании о случившемся конфузе, если позволительно так назвать произошедший инцидент. Внимательно отследив настойчивые взгляды неприятельницы, Стефания обнаружит знакомый профиль в окне напротив.

Этажом выше, сидя на широком подоконнике, Кристиан склоняется над книгой или экраном ноутбука. Вот он поворачивает голову и безо всякого труда заглядывает в аудиторию. Стефания резко отворачивается, отходит в глубь помещения и впредь стремится не подходить близко к окну. Как она до сих пор не сложила два и два, ведь даже если она не помнит, как очутилась в квартире Кристиана, покидала она ее в ясном сознании? Наконец ей становится невыносима мысль о постоянном соглядатае; она дожидается окончания пар и подает Кристиану знак. И вот она здесь. Больше всего ей хочется посмотреть в окно, но она сдерживает себя, изображая моральное превосходство.

– Что ты можешь мне сказать? – спрашивает она высокомерно.

– О чем? О пощечине? Наверное, я ее заслужил.

Кристиан изучает Стефанию. Пощечина, будто случившийся первый физический контакт, избавила его от неловкости перед преподавательницей. Стефания же, наоборот, ощущала всё большую нервозность.

– Ты поставил меня в неоднозначное положение. Ты, в конце концов, видел меня раздетой!

– Я не смотрел, лишь подал одежду. Сожалею, что стал причиной вашей неловкости, но иного решения мне в голову не пришло.

– В голову ему не пришло… – Стефания поднимается с дивана, подходит к окну и любуется строгим порядком недавно покинутой аудитории. – Значит, это твой наблюдательный пункт?

– Вы сейчас стоите как в витрине. Давайте ее погасим, – произносит Кристиан, выключает свет и становится у нее за спиной. – Это любимая обзорная точка моей бабушки – квартира ведь ее. Вот, смотрите. – Кристиан берет с этажерки театральный бинокль и протягивает Стефании. – Лучшие места на балконе театра.