И однажды утром её сын положил свою широкую ладонь на стол, прозвучал удар. Он стучал по столешнице, пока София не подняла на него заплаканные глаза. Прошло полгода, чужого Леона так и не нашли.

– Пожалуйста, мама, – сказал её Леон.

Он окончил школу – она не пришла на выпускной, он поступил в университет – она не запомнила, на какой факультет. Каждый вечер Леон встречал её на автобусной остановке и находил спящей на заднем ряду. Он выбрасывал холодные макароны, который ей приготовил, а перед уходом на работу оставлял кофе в её любимой полосатой кружке.

Леон Франкс в очередной раз вышел победителем из драки и вдруг понял, что так ничего никому не докажет. Он пришел домой, где его не ждали. Где давно ждали не его.

Он стал мужчиной, которым София могла бы гордиться. Ему просто нужно было время.

– Мама, – приятный низкий голос вырвал Софию из воспоминаний.

Она отвела глаза и посмотрела на молодого человека, который стоял рядом. Леон положил руку ей на плечо, она была тяжёлой, взрослой.

Коротко подстриженные светлые волосы напомнили Софии, как на днях они поссорились из-за его нового имиджа. Причёска и серьга в ухе так не подходили его тёмным ресницам, карим глазам отца и мужественной атлетичной фигуре. Женщина провела тылом ладони по своим влажным щекам и постаралась улыбнуться.

Сердце бешено стучало в груди. Площадь была окутана гулом голосов, Леона Соло уже завели в Суд, кто-то звал Софию по имени, а её сын стоял перед ней, широко разведя плечи, закрывая собой огромную часть неба. Он спокойно дышал. Он был слишком спокойным.

София раздражённо сбросила его руку с плеча и резко развернулась, намереваясь идти в Суд.

– Поехали домой, – Леон в отчаянии замотал головой, – все и так знают, что ты ждала его! Что ты ещё хочешь им доказать? Поехали, пропустишь это заседание, мы что-нибудь придумаем!.. Мама!

– Он не виноват, – её голос был тихим, надломленным. – Мне нужно быть там, меня пригласили.

Она запустила руку в карман пальто и достала оттуда удостоверение присяжного. София протянула его сыну, и он мог бы с лёгкостью выхватить его, бросить под ноги и растоптать.

– Я его видел, мама, я вижу его каждый божий день… – так же тихо произнёс Леон.

Он запрокинул голову, закрыл глаза, и ветер набросился на его коротко подстриженную макушку. Леон посмотрел вслед матери. Он всё ещё надеялся, что однажды настанет тот самый день, когда она развернётся, сядет в машину, и они, наконец, уедут из этого города и больше никогда сюда не вернутся.

Леон знал наизусть эту сутулую спину, седеющие волосы, собранные в пучок, и частые шаги в сбитой обуви. Он знал наизусть, что означает, если она уходит и не оборачивается.

Их Леон вернулся. Тот самый день не наступил. Наступил другой.

Рыжеволосая девушка, которая всё это время стояла возле раскидистого клёна и куталась в высокий ворот пальто, осторожно подошла к Леону и взяла его за руку. Мужская ладонь была холодной и влажной от волнения, и она поднесла её к губам, чтобы согреть своим тёплым дыханием.

– Они ждали его, и вот он здесь. Понимаешь?

Девушка подняла зелёные глаза со следами плохого сна и встретила коротко стриженный затылок. Леон смотрел вслед матери, его руки дрожали.

Ольге нравилась его новая стрижка, такая лёгкая и аккуратная. Короткие волосы торчали в разные стороны, как иголки у ежа.

– Она говорит, что он не виноват, ты слышала? – бросил он и повернулся к девушке.

– Он и не виноват, Леон.

– Просто не в том, за что его сегодня осудят.

Парень резко развернулся и зашагал к припаркованной неподалёку машине.

Длинные ноги и огромные шаги, и в каждом гнев, отчаяние, любовь и ревность. Всю свою жизнь Леон Франкс винил Леона Соло только в одном: тот стал для Софии тем ребёнком, о котором она так мечтала. У него всё получалось, он знал, чего хочет. Она могла им гордиться, её хвалили за его достижения в математике.