Будут ли люди делать свое поселение в определенном месте постоянным или не будут, может зависеть от природы еще больше, чем то, из чего сделаны их дома. В пустынях Туркестана караван может путешествовать неделями, не встретив ни одного жилья. И вдруг в поле зрения появляется густонаселенный оазис. Так как человек может жить только там, где есть вода, то такие города, как Мерв, сколько бы раз их ни разрушали в течение прошедших веков, неизменно возрождаются вновь на том же самом месте. Здесь география ставит ультиматум, и человек либо соглашается, либо погибает. Так что австралиец должен знать назубок расположение каждого водопоя в своей стране, если он хочет выжить, а жители лишенных рек или ручьев Бермудских островов или Тонга должны собирать и хранить дождевую воду. Подобное приспособление является вопросом жизни и смерти: это цена выживания. Напротив, приличная одежда на Огненной Земле или непромокаемые хижины в Чако имеют значение лишь для комфорта. Огнеземельцы и боливийцы не погибают из-за суровых условий жизни, просто их жизнь ужасно некомфортна.

Таким образом, если речь не идет в буквальном смысле о жизни или смерти, природа не предписывает ничего определенного и допускает широкий спектр возможностей приспособить к ней свое существование. Некоторые из них элегантны, другие представляют собой очень грубые способы решения той же самой проблемы. Люди могут строить десятиэтажные жилые дома с паровым отоплением или дрожать от сырости в травяных лачугах. Они могут бросить вызов холоду, наряжаясь в эскимосские меховые парки, или продолжать дрожать от холода, как огнеземельцы, до тех пор, пока не встанет вопрос о том, чтобы замерзнуть насмерть.

Иными словами, география не создает искусств и обычаев: она лишь предлагает возможности или чинит препятствия. Почему у индейцев Гран-Чако нет каменных орудий? Когда-то в прошлом они, должно быть, были у их предков, поскольку обработка камня – одно из старейших человеческих занятий. Простой ответ заключается в том, что, когда они добрались до своей нынешней среды обитания, то оказались в стране, абсолютно лишенной камней. То же самое произошло в Микронезии. Жители Океании, заселившие коралловые атоллы, утратили искусство изготовления каменных тесел, потому что на островах не было подходящего материала. Так что, безусловно, есть много вещей, которые человек не может сделать просто потому, что природа не позволяет ему этого. Например, он не может начать разводить животных или культивировать растения, которые не встречаются в дикой природе в его стране. Но сам факт их наличия никогда не является достаточным основанием для их одомашнивания. Будь иначе, человек был бы избавлен от длительного периода ученичества, который он провел за охотой и собиранием дикорастущих корней.

Пути миграции, по-видимому, являются явным примером влияния географии. Любой, кто увидит доисторические ручные рубила из Франции и Англии, должен будет признать, что они представляют одну и ту же школу; они настолько похожи, что мастерство их изготовления должно было быть перенесено из одной страны в другую. Но как такое было возможно, если в докерамическую эпоху не было лодок, чтобы пересечь Ла-Манш? Потому что в те дни существовал сухопутный мост, по которому докерамический человек мог посуху ходить взад и вперед. Здесь география, по-видимому, является решающим фактором. Но почему это было важно? Только потому, что люди еще не освоили мореплавание. Как только они научились навигации, то смогли позволить себе смеяться над тем, что когда-то было грозным препятствием. Таким образом, культура может восторжествовать над природой, как это было в доисторической Скандинавии. На территории Швеции не могло быть бронзового века без посторонней помощи, потому что там не было олова. Но к бронзовому веку искусство мореплавания достигло такого уровня, что люди легко могли перевозить по воде почти любые грузы, и, соответственно, племена, населявшие древнюю Швецию, были членами общей европейской культуры того периода – не благодаря своим природным ресурсам, а вопреки им. Конечно, есть условия, которые не может преодолеть никакая цивилизация. В XVI и XVII веках скандинавы были охвачены повальным увлечением выращивания фруктов, лютеранский епископ пытался культивировать в Бергене виноград, а датские короли экспериментировали с миндальными деревьями и фиговыми пальмами. Излишне говорить, что их усилия потерпели фиаско.